89 
Еще неделю назад Рыска завизжала и забрыкалась бы как резаная, сбросив одеяло в костер. Теперь же только вздрогнула и нахмурилась:
– Доброе утро, господин путник. Как спалось?
Альк убрал передние лапки с ее лица и попятился обратно на грудь. Глаза-бусинки настороженно посверкивали, уши жались к голове.
– Ну хорошо, – нехотя признался он, – я вам наврал.
– Ничего хорошего я тут не вижу, – проворчала Рыска, тоже покривив душой: видеть ожившего крыса было очень даже приятно.
– Я боялся, что иначе вы не захотите мне помогать.
Девушка повернулась, и крыс кульком соскользнул ей под бок: лапы плохо его слушались, как в первый день их знакомства.
– Чего это с тобой? Вчера вообще как будто концы отдавал!
– Снадобьем опоили, чтоб поменьше дергался, – иначе ж крысу в мешке не удержать. – Альк с трудом перевернулся на живот и брезгливо облизнулся. – Хорошо хоть стошнило, а то бы я еще неделю полутрупом лежал. Оно долго всасывается – но и долго действует.
Жар, разбуженный голосом подруги, сладко потянулся и повернулся к ней:
– Что, оклемался крысюк? Я ж тебе говорил!
– У тебя-то ножки не болят, зайчик? Вчера так драпал, что трава сгибаться не успевала!
– А что, надо было помочь путнику тебя ловить? – огрызнулся парень.
– Мог бы догадаться его оглушить.
Жар смутился. Момент был действительно подходящий, но тогда парень думал только о спасении их с Рыской шкур.
– Почему он тебя слышит? – повторила девушка вчерашний вопрос.
– Меня слышат те, кому ты позволяешь, – нехотя признался крыс.
– Чего?!
– «Свеча» принадлежит путнику», – мрачно процитировал Альк устав общины. – Даже такой необученной дурочке, как ты.
– Да я вроде не позволяла ничего, – растерялась девушка. – Мы просто заговорили, и все.
– Но и не запрещала. Ты же относишься ко мне как к человеку, а не как к вещи… в отличие от настоящего путника.
– Потому ты от него и не убежал, да? Не можешь ослушаться хозяина?
– Еще как могу, – оскалился крыс. – Почему, думаешь, нас опоенными и связанными при седлах таскают? И убежать, и укусить, и горло перегрызть…
– Врешь небось, – боязливо сказала Рыска, отодвигаясь на другой край постели.
Альк презрительно щелкнул зубами:
– Я же предупреждал, что ты не получишь с общины и телячьего хвоста. Зачем платить, если можно взять даром, а весковую дурочку прикопать у дороги, навсегда заткнув ей рот? Как только я бы удрал, он бы вас убил.
– И тебе стало нас жалко? – недоверчиво уточнила девушка.
– Нет, своей чести. Может, я и обманщик, но не подлец.
– Признавайся, – строго велела Рыска, – что ты собирался сделать с путником?
– Просто поговорить. Честное слово. Он был одним из тех, кто сделал меня… таким, и наверняка знает, как отыграть все обратно.
– И ты действительно поблагодарил бы его и отпустил? – хмыкнул Жар. – Даже не попытавшись отомстить?
– Это можно устроить и позже. Без вашего участия.
– Больше мы тебе путников ловить не станем! – торопливо предупредила Рыска.
– Что ж, тогда остаются Мирины Шахты и пятьдесят златов, – не стал спорить крыс.
– Сто, – твердо поправил вор.
– Вымогатель!
– Лжец!
Альк и Жар с одинаковым прищуром уставились друг на друга. Крыс вздыбил загривок, а парень спросонья и так был изрядно лохмат.
– Риск удвоился, крыска, – не отступал вор. – Значит, и плата тоже.
– Ладно, – сдался Альк. Рыске даже показалось, будто он возражал просто для вида – иначе весчане решат, что могут слупить с него и двести. – Но это – конечная цена.
– Если больше никакой гнили не будет, – уточнил Жар. – А ну, рассказывай нам все и по порядку!
– Иначе с места не тронемся! – воинственно поддержала девушка.
– Не, давай лучше тронемся, – спохватился вор. – А то что-то заспались мы, вон уже как светло! Пусть по пути распевает.
– Угу, только рифмы подберу, – огрызнулся Альк. – «Всё» им! Да вы, босяки, и половины не поймете.
– А это уж твоя задача – объяснить. – Жар плюнул в кострище. Шипения не последовало, но парень все равно потоптался по углям сапогом, не оставляя пожару шансов. – И если мне твои песенки не понравятся, раскручу за хвост и запущу вить гнездо на елке, понял?
89 
