43 
– Что ж, поздравляю. Здание козырное. Притом, в центре города. У тебя, наверное, лечатся только тугие кошельки?
– В основном, – не очень охотно ответил Алик.
Я не стал больше касаться этой болезненной для него темы и вернул разговор в прежнее русло:
– Так был Зяма болен или нет?
– Что тебе сказать… – Алик налил стопку и выпил, даже не поморщившись. – Не знаю.
– Не понял… Ведь ты был его лечащим врачом. А богатые люди обычно следят за своим здоровьем и проходят обследования не реже чем два раза в год. Не так ли?
– Так… – Алик поморщился, словно съел что-то кислое. – Так он и было до прошлого года. Зяма приходил ко мне почти каждый месяц – то насморк, то ангина, то живот заболит… А затем как отрезало. Я даже звонил ему, напоминал, что не грех бы повстречаться на предмет его драгоценного здоровья. И ни в какую. Он отвечал, что очень занят.
– И ты верил ему?
– Верил, не верил – какая разница? Мое дело предложить. А вообще, у Зямы был крепкий организм. Ну, разве что зубы подкачали… Так это не по моей части.
– Кто делал вскрытие? Уж не ты ли?
– С какой стати? Для этих дел есть патологоанатом.
– Неужто ты не интересовался результатами вскрытия?
Алик посмотрел на меня долгим взглядом и несколько изменившимся голосом спросил:
– Считаешь, что Зяме помогли?
– А что, разве некому было?
– Ну почему же. "Доброжелателей" у него хватало. Да вот только по этой части все чисто. В петлю он полез сам, по своей воле. Доказано.
– Допустим это так. Но должна же быть хоть какая-нибудь причина, подтолкнувшая его на этот шаг?
Только не говори мне, что он повесился из-за своих семейных неурядиц!
– Я и не говорю. Семья у него никогда не была на первом плане. А что касается вскрытия, то я действительно интересовался выводами патологоанатома. И это вполне естественно. Ведь за здоровье Зямы я был в ответе.
– Ну и?..
– В официальном заключении сказано – асфикция. В личной беседе патологоанатом подтвердил результаты вскрытия. И никто на него давления не оказывал.
– Извини, Алик, но я не могу в это поверить. Не могу! Что-то здесь не вяжется. Ты понимаешь, о чем я?
– Понимаю. Ты хочешь сказать, что кто-то мог быть заинтересован именно в таком заключении. Верно?
– Верно.
– Да, такой вариант вполне возможен. Я даже скажу больше. Ситуация казалась настолько очевидной, что при вскрытии не были проведены дорогие и длительные гистологические исследования на предмет обнаружения смертельной болезни. Да и зачем это патологоанатому, у которого всегда работы выше головы? У него другая задача – в максимально сжатые сроки подтвердить или опровергнуть предварительные выводы следствия в части способа умерщвления. Так вот, все внутренние органы Зямы были в норме, что и зафиксировано на бумаге, отравления и физических повреждений на теле тоже не наблюдалось. Естественно, за исключением синяков и ссадин на шее от веревочной петли.
– Если у Зямы была какая-нибудь опасная болезнь, мог ли он об этом узнать помимо тебя?
– Почему нет? Он часто ездил по заграницам, а там диагностические центры не чета нашим. Так что такой вариант исключать нельзя. Но Зяма даже не заикался о чем-то подобном.
– Так какого хрена он в петлю полез!? Объясни мне, темному, ведь ты врач.
– Да, врач. Но только я не пользую психов. У меня другой профиль.
– Но ведь чему-то тебя учили в мединституте, кроме профессии мясника?
– Стив, я мог бы обидеться, но твое высказывание насчет мясника, как я понимаю, шутка.
– Извини… – буркнул я. – Я с этим завещанием совсем запутался. Голова кругом идет. И этот интерес к смерти Зямы со стороны братвы и правоохранительных органов… Дыма без огня не бывает, Алик.
– Какого хрена, Стив!? Послушай добрый совет: бери свое – и чеши в Москву. Тебе такой жирный кусок отвалился за здорово живешь – пальчики оближешь. А ты (мне так кажется) ищешь лишние приключения на свою задницу.
– Может, ты и прав… – Я сокрушенно вздохнул. – Но все же, все же…
– Стив, я тебя не узнаю. Ты стал чересчур интеллигентным. Всякие там колебания, сомнения, терзания, размышления о смысле жизни. Раньше ты был проще. Вернись к своим истокам, наплюй на все и береги свое драгоценное здоровье. Считай, что я выписал тебе рецепт. Подпись – профессор Логвиненко. И печать.
– За рецепт спасибо. Но прежде, чем мы расстанемся, ответь мне еще на один вопрос: был ли у Зямы закадычный друг? Ну, такой, чтобы не разлей вода, душа в душу и по гроб жизни.
43 
