41 
– Вы куда? – спросил один из них, недобро прищурившись.
– Мне нужен главврач.
– Он занят.
– Тогда я готов побеседовать с его заместителем.
– Заместитель на вызове.
– Но мне очень нужно поговорить с вашим руководством!
– Запишитесь на прием и ждите своей очереди.
Черт побери! С нашими "новыми" – неважно, хохлами или русскими – не соскучишься. Построили неприступные бастионы, завели цепных псов с "пушками" за пазухой, – хрен к ним достучишься. Что же мне, драться с этими бобиками?
– Может, мне пройти сквозь вас, мальчики… – сказал я как бы в раздумье, окинув недобрым взглядом охранников.
– Попробуй… – угрожающе процедил сквозь зубы тот, что стоял ближе ко мне.
– Да жалко мне вас, молокососов…
Стив, какого хрена!? Нервы сдают? Парни всего лишь выполняют свои служебные обязанности. Ничего личного. И уж тем более – обидного.
Я уже развернулся, чтобы отправиться восвояси, как вдруг раздался чей-то уверенный басовитый голос:
– Что тут случилось?
Подняв голову вверх, я увидел осанистого мужчину в белом халате, который стоял на лестничной площадке, чуть выше охранников.
– Олег Васильевич, товарищ бузит… – виноватым голосом ответил один из охранников.
Главврач! Вот он мне и нужен. Похоже, удача начала поворачиваться ко мне лицом.
– В чем дело, уважаемый? – обратился ко мне главврач с высоты своего насеста.
Я присмотрелся к нему внимательней. Батюшки-светы! Да ведь это мой одноклассник Алик Логвиненко, которого мы прозвали Банан.
Он был из семьи потомственных врачей, живших не бедно. В начальных классах Алик брал с собой в школу бутерброд с колбасой, а не десерт бананы, за что и получил свое фруктовое прозвище.
– Здорово, Банан, – сказал я, широко улыбаясь. – Не узнаешь?
– Не узнаю… – На холеном лице Алика появилось недоуменное, и даже испуганное выражение.
Похоже, Бананом его уже давно никто не называл.
– А ты спустись ниже, может, тогда узнаешь.
– Минуту… – Он наморщил лоб, что должно было означать усиленную работу мысли. – Стив!?
– Ну, наконец-то…
– Стив, чертяка! – Алик расплылся в улыбке. – Вот так встреча… Поднимайся.
Мы обнялись и долго тискали друг друга под виноватыми взглядами охранников. Похоже, у них душа ушла в пятки – как же, они обидели друга самого босса. Кто знает, как он на это посмотрит…
Алик не доверил своей секретарше священнодействовать над сервировкой стола, а сделал все сам. Наверное, из-за уважения к моей персоне. И спустя десять минут мы уже отдавали дань хорошему коньяку и разным деликатесам.
– Еще несколько дней такой шикарной жизни, и я растолстею, – сказал я, треская слабопросоленную семгу.
– Ты о чем?
– Ты третий, кого я встретил из ребят нашего класса, и все кормили меня как на убой.
Я сказал это – и прикусил язык. Идиот! Надо же такое ляпнуть. И так все идет к тому, что меня могут завалить в любой момент. Не хватало мне прихватить на тот свет за компанию и своих приятелей.
– А кто были первые двое? – спросил Алик.
– Галюня и Чабря.
В этом вопросе я решил не темнить, потому как знал, что в нашем городе слухи распространяются быстро.
Нельзя, чтобы Алик посчитал меня лжецом.
Когда-то он был неплохим парнем, и мне хотелось верить, что он таким и остался. Хотя бы потому, что я намеревался разжиться у него конфиденциальной информацией и желал, чтобы он не юлил и не прикидывался валенком.
– Как поживает этот прохиндей?
– По-моему, работает по своей прежней "профессии", – ответил я, улыбаясь.
– Вот жук.
– Как говорили древние, каждому свое. Кстати, мне доложили, что ты на операции.
– А, мелочи… Пару раз скальпелем вжикнул – и готово.
– Я так понимаю, ты кандидат наук…
– Стив, ты плохо обо мне думаешь. Бери выше.
– Неужели тебе удалось защитить докторскую диссертацию?
– А что здесь удивительного? Ты, наверное, забыл, сколько мне лет. Кое-кто в мои годы уже был академиком.
– Поздравляю. Да-а, голова у тебя варит. И руки, похоже, на месте…
– Стив, не кидай мне леща. Говори прямо, что тебе нужно. Я так понимаю, ты пришел сюда не ради воспоминаний о далекой юности, чтобы уронить слезу умиления на моем плече.
– Почему так думаешь?
– Не забывай, в какое время мы живем. Кругом сплошные прагматики. Романтика погибла, пошла ко дну под бременем буржуазных отношений. Когда я работал в Первой городской больнице, мы почти каждую неделю выезжали на природу. А сейчас и машина есть, и денег хватает, и молодых телок валом, но нет желания вырваться из тесного мирка, в котором я верчусь сутками: дом – работа – дом – работа; иногда какая-нибудь презентация или концерт заезжей знаменитости… Мрак. От такой жизни я уже совсем отупел.
41 
