67 
— А то кто же, ты?
— Так ты майор выходит?
— Майор.
— Значит, придется выполнять твои приказы.
Все-таки субординация. А я до майора не дослужился, война, слава Богу, кончилась. А если б не кончилась, точно б дали звезду, все уж к тому шло."
— Пока я тут поесть соберу, ты иди в ванную, помойся, бороду сбрей. Там бритва, идем покажу.
Комбат показал свою опасную бритву.
— Да без бороды мне, майор, в метро никто и гроша ломаного не даст. Что это за герой без бороды?
— Давай брейся, а то за тебя, действительно, гроша ломаного не дадут, знаешь, что дохлый кот, что дохлый лев, за одного и за другого, вообще, ни хрена не дадут.
— Знаю — Вот и давай — Я этой бритвой не умею.
— — Так что, может, мне тебя побрить.
— Побрей, — сказал Щукин, гордо выпятив вперед бороду.
Комбат схватил, сжав в кулак, бороду, взял кухонный нож и одним махом отполовинил основную красоту и гордость афганского ветерана, капитана Щукина.
Потом сунул клок бороды ему в руку.
— Вот тебе и мочалка, — затолкал его в ванную и закрыл дверь.
Сначала слышалось ворчание — злое и недовольное" потом зашумела вода, а минут через восемь Комбат услышал, что его гость что-то негромко напевает, бравурное и глупое, типа «Не плачь, девчонка, пройдут дожди».
Наконец, дверь ванной комнаты распахнулась.
До пояса голый, обкрученный полотенцем, появился капитан Щукин. Без бороды, помолодевший, он смотрелся совсем другим человеком, лет тридцати, загорелыми у него были лишь кисти рук и лицо до верхней губы. Побрился капитан Щукин довольно странно, оставив бакенбарды, торчавшие в обе стороны на добрых сантиметров восемь.
— Ты похож на пожарника, капитан. На пожарника.
— Я похож на артиста.
— И на артиста тоже, — рассмеялся Рублев, — только из погорелого театра.
— Что, тебе не нравится?
— Бакенбарды не нравятся, больно уж запоминающиеся.
— А твои усы что, не запоминаются?
— У меня усы нормальные.
— Так что, ты хочешь сказать, бакенбарды ликвидировать?
— Соображаешь.., ликвидируй.
— Жалко, это последнее, что осталось.
— Я тебя еще потом постригу. И вот, на, оденься, — Рублев вытащил из стенного шкафа свою старую тельняшку, выстиранную, отутюженную и джинсы. — Вот тебе еще трусы.
— Спасибо.
— А все твое прежнее барахло я сейчас занесу в мусоропровод.
— Э-э, погоди, погоди, там у меня документы в заднем кармане.
Когда документы появились на свет, Комбат хмыкнул. Документы были в таком виде, что никакой эксперт, даже самый опытный и видавший виды, не решился бы определить подлинные они или пропущенные через мясорубку.
Комбат брезгливо забросил одежду в полиэтиленовый пакет, оставив в покое лишь китель, понес в мусоропровод. Когда же он вернулся, Щукин уже сидел за столом, поставив в центр запотевшую бутылку водки, извлеченную из холодильника.
— А ты ничего живешь, запасливый, выпить, пожрать есть.
— Ничего, живу не тужу, — :.сказал Комбат, — если неймется, полстакана выпей, но не больше.
— А ты? — спросил Щукин.
— Нет.
— Что? На профилактике? — У меня много дел, из-за тебя, кстати.
Капитан Щукин налил полстакана, подумал, не плеснуть ли еще, но широкая ладонь Комбата закрыла стакан, а другая рука схватила бутылку за горлышко и вернула ее в холодильник.
— Пей, ешь, потом поговорим.
— Твое здоровье, майор, — поднеся к губам стакан, четко произнес Щукин и залихватски осушил крякнул, попытался занюхать рукавом, но взглянув на голую вымытую руку, понял, что не удастся.
— Ешь, еда же есть, закуски хватает.
Зазвонил телефон, Комбат взял трубку, нажал кнопку.
— Слушаю, — бросил он в микрофон.
— Это я Иваныч.
— Еще раз, здоров, Андрюха.
— — Ты, что ли, в метро заваруху устроил? — послышался бодрый голос Подберезского, бодрый, но немного напряженный.
— Щукин у меня, приезжай, Андрюха.
— Так я и знал, твоих рук дело. Через полчаса буду, держи его, не пускай.
— А он никуда и не просится. Ему у меня нравится, водка есть, закуска тоже и, вообще, Андрюха, он оказался боевым мужиком.
— Да, я офицер, — бросил Щукин.
— А теперь послушай меня. Ты поел?
— Да, поел.
— Будь внимательным, ты знаешь, что тебя подставили.
— Догадываюсь, если Тормоз хотел меня прикончить.
— Расскажи мне все по порядку, все, что знаешь.
— А тебе зачем?
— Честно сказать? — Комбат придвинулся к Щукину.
67 
