60 
Он сердито махнул рукой и замолчал, раскуривая сигарету.
Генерал немного подождал, давая ему высказаться до конца, ничего не дождался и спросил:
— Все сказал?
— Все, — угрюмо подтвердил Забродов. — То есть мой словарный запас еще далеко не исчерпан, но что толку? Теория — она и есть теория. А практика вон.
Он кивнул в сторону видневшегося в отдалении больничного корпуса, где люди в зеленых хирургических балахонах в это самое время ковырялись своими никелированными крючками в бесчувственном теле Андрея Мещерякова.
— Суха теория, мой друг, а древо жизни зеленеет, — процитировал Федотов, печально кивая головой. — То-то и оно, приятель. Андрея продырявили не пришельцы из космоса, и занимался он не американской политикой на Ближнем Востоке и не выявлением агентурной сети Моссада на территории России. Он занимался известными тебе телефонами — в очень широком смысле, конечно. Ты готов слушать или хочешь еще немного покричать?
— Ладно, ладно, — проворчал Забродов. — Просто обидно. Я бы еще понял, если бы его подстрелили там, в Чечне. Но здесь… Я вообще не понимаю, какое отношение все это имеет к нашему разговору в Завидово. Если к этому приложили руку японцы, то это дело контрразведки. Зачем Мещеряков в это полез?
— По моей личной просьбе, — пояснил Федотов. — По собственному желанию. Ну и из чувства долга конечно. Когда ты видишь, что на улице пьяный жлоб пристает к женщине, ты ведь не проходишь мимо только на том основании, что обеспечение правопорядка — дело милиции?
— Странный довод, — буркнул Иларион. — Впрочем, не стану спорить. Мне все-таки хотелось бы узнать, что произошло.
— Произошла очень неприятная история, — со вздохом признался генерал. — Похоже, мы действительно взялись не за свое дело. Во всяком случае, результаты наводят на такую мысль. Андрей работал не один. У него была небольшая группа. Они занимались тем, что пытались проследить пути финансирования наших кавказских джигитов, отталкиваясь от знакомых тебе телефонных аппаратов. Это, насколько я понял из докладов Мещерякова, дало довольно занятные результаты. Стала вырисовываться любопытная схема, а потом… Потом наши ребята, очевидно, подошли вплотную к центру этого клубка, и это кому-то не понравилось. Не понравилось настолько, что Андрей — единственный из своей группы, кому пока что удалось выжить.
— Пока что, — повторил Иларион.
— Да, — сказал Федотов, — пока что. Матвей Брузгин не в счет. Он более или менее в курсе, поскольку нашел и обезвредил самый первый телефон, но он сейчас активно работает по своей основной специальности. Шпионские страсти — не его профиль. Остальные погибли все. Кроме Андрея, разумеется.
— Погодите, — сказал Иларион, — постойте… Телефон мне показывал Слава Горбанев. Вы что, хотите сказать…
— Позавчера, — кивнул генерал. — На Курилах. На Кунашире, если быть точным. По официальному заключению, которое прислали нам местные стражи порядка, утонул во время рыбной ловли. Внезапный шквал, лодка перевернулась, то да се… При этом, как я понял, лодку так и не нашли, и вообще искать что бы то ни было там и некогда, и некому. Утонул и утонул. Мало ли их каждый год тонет?
В голосе генерала звучала неподдельная горечь. Иларион взглянул на его внезапно постаревшее лицо, поспешно отвел глаза, крякнул и сильно потер ладонями щеки.
— Черт возьми, — сказал он. — Экая пакость… Что он там делал, на Кунашире?
— Проводил отпуск, — глухо ответил Федотов. — А заодно интересовался действиями одной рыболовной флотилии, базирующейся на Хоккайдо.
Упоминание о японских рыбаках навело Забродова на кое-какие мысли. Ему вдруг захотелось поинтересоваться, каким образом Матвею Брузгину удалось так безошибочно отыскать его в том японском ресторанчике, но он сдержался: сейчас было явно неподходящее время для подобных вопросов.
— А помнишь Валеру Кузнецова? — вдруг спросил Федотов.
— Помню конечно, — сказал Иларион. — У него еще кличка была — Смит. Он ведь теперь, кажется, во внешней разведке?
— Был до вчерашнего дня. Работал в нашем посольстве в Токио. Мы попросили его по старой дружбе аккуратно собрать данные об одном интересующем нас человеке. Сегодня утром пришло сообщение… Его машину кто-то расстрелял из гранатомета. Не пустую, как ты понимаешь.
Иларион принял это известие молча, поскольку сказать ему было нечего. То, что рассказывал ему Федотов, казалось нагромождением каких-то чудовищных совпадений, сильно напоминало бред и не желало укладываться в голове.
60 
