88 
– С-с-сука, – дрожащим голосом произнес Дынников, подбирая обрез. – Чуть не угробил, сморчок четырехглазый.
Ты видал, как он ловко с этой железякой управляется?
– Да уж куда ловчее, – сказал Виктор. – А ведь ты обгадился, Мойша.
– Твари, – пробормотал из-под стола Телескоп. – Какие же вы твари… Зачем вы его убили? Что, про деньги он вам не сказал? Так он же не знал ничего про эти вонючие деньги, он же не видел… Деньги вам? Забирайте, суки позорные, подавитесь ими, твари, убийцы…
– Во дает, – отдуваясь, сказал Тыква. Голос его все еще немного дрожал, но звучал уже вполне добродушно. – Не чувак, а филармония. На концерт ходить не надо. Почище Аркадия Райкина, ей-богу.
Телескоп завозился, вставая. Тыква толкнул его в плечо носком ботинка, и он снова упал.
– Убейте, – сказал Телескоп, лежа на спине. Глаз его не было видно, очки отсвечивали, отражая оранжевый свет лампы, и казалось, что вместо глаз у него два пылающих окошка в ад. – Если не убьете, вам не жить. Из-под земли достану, зубами загрызу.
– Не волнуйся, – утешил его Тыква. – За нами не заржавеет. Кончаем его, Витек?
– Подожди, – остановил его Виктор. – Широко шагаешь, Мишук. Смотри, штаны не порви. Вставай, – обратился он к Телескопу, – показывай, где твои деньги.
– Правильно, – подхватил необидчивый Тыква. – А то шарь тут потом в темноте, как этот. – На кухне, – равнодушно сказал Телескоп. Очки его продолжали гореть оранжевым огнем, и это почему-то не давало Активисту покоя. – Под половицей. Вам надо – вы и шарьте.
– Удавлю козла, – пообещал Тыква.
– Да заткнись же ты, – раздраженно оборвал его Виктор. – Вставай, Эдя. Нам не нужны твои деньги. Честное слово, не нужны. Я просто хочу на них взглянуть.
– Ха, – сказал Телескоп.
– Я дал слово, – напомнил Виктор.
– Ты убил моего брата, подонок, – послышалось в ответ.
– Я его пальцем не трогал.
– Значит, он, – Телескоп непримиримо повернул пылающие линзы в сторону Тыквы.
– Ах ты, пидор гнутый! – взорвался Тыква. – Да я тебя…
– Заткнись, я сказал! – рявкнул Виктор так, что зазвенело в ушах. Тыква отступил в тень, угрюмо набычившись и нервно тиская казавшийся игрушечным по сравнению с громадными лапами обрез.
– Он говорит, что это не он, – перевел Виктор слова Тыквы. – Пожалуйста, Эдик. Пойдем посмотрим на твои деньги. Вставай.
До Телескопа наконец начал доходить скрытый смысл слов. Он лихорадочно завозился, подбирая под себя руки и ноги, вскочил, схватил со стола лампу и, оттолкнув стоявшего на дороге Дынникова, устремился на кухню, время от времени непроизвольно приседая и хватаясь за живот.
Активист и Тыква последовали за ним, внимательно глядя под ноги и держа наготове оружие: Телескоп был опасен, как загнанная в угол крыса.
На кухне Телескоп сразу сунулся в дальний угол и замер, наполовину наклонившись, в нелепой позе пассивного педераста. Активист подошел к нему и заглянул через его плечо.
В углу зияла дыра. Две короткие доски, некогда прикрывавшие отверстие, валялись в стороне, угрожающе оскалив острия ржавых гвоздей. В дыре виднелся край массивной, слегка подгнившей лаги и покрытая однотонно серым от многолетних напластований пыли поверхность перекрытия. Больше в дыре не было ничего.
– Забрали, – упавшим голосом произнес Телескоп. – Все забрали к чертям собачьим. Так чего вам еще от меня надо, сволочи?
– Опять ты за свое, – устало сказал Виктор. – Я ведь уже сказал: это не мы.
– А кто тогда?
– Мы думали, что это ты, – сказал Активист. – А теперь надо садиться и думать снова.
– О чем думать? Что ты несешь?
– Дело в том, что Мишеля тоже ограбили. Дали по башке монтировкой и все забрали. Он говорит, что монтировка та же самая – та, которой.., ну, ты понимаешь.
– Интересно, – медленно разгибаясь, сказал Телескоп. – Интересно, интересно… А тебя тоже ограбили?
– Меня? Что за дикая мысль?
– Вот видишь, – сказал Телескоп почти торжествующим тоном. – Что, большевикам на предвыборную кампанию бабок не хватило? Из Германии больше не шлют? Правильно, не семнадцатый год.
Активист почувствовал на своей шее прикосновение холодного железа. Позади щелкнули взводимые курки.
– Ай-яй-яй, Витек, – укоризненно сказал Тыква. – А я на тебя, как на Господа Бога… Нехорошо получается.
Ты у нас самый умный, да? Так вот, умник, подумай, что с тобой будет, если ты нам денежки не вернешь.
88 
