— Сами вы врете, — огрызнулся Тюха, хмурясь сильнее прежнего.
— Мне всегда казалось, что ты любящий сын, — сказал Илларион, вставая. — Сегодня я в этом убедился. Что ж, выздоравливай. Может быть, ты даже успеешь поправиться.
— Стойте, — сказал Тюха. — Пятый говорил, что ходит к Кол… к вам потому, что у него там есть какой-то свой интерес. Сказал, что ему прикольно смотреть, как вы кривляетесь. Что может на вас большие деньги заработать. Он сказал; дело плевое, а бабки клевые.
— Ну, и как? — заинтересованно спросил Илларион. — Заработал?
— Так а откуда мотоцикл? — ответил Тюха. — Ясно, заработал. Предки у него в порядке, упакованы, но я не думаю, что они бы ему «Хонду» подарили.
— Действительно, клевые бабки, — сказал Илларион. — А кто ему мог эти бабки отвалить, ты не догадываешься?
— Не знаю, — сказал Тюха. — Правда, не знаю. Если бы знал, сказал бы обязательно. Но не знаю.
— Ладно, — сказал Илларион, — верю. Ну а чем вообще Пятый занимался? Я слышал, он как будто картинами торговал?
— Угу, — подтвердил Тюха. — В Измайлово, на вернисаже. Сосед у него художник. Пятый говорил, клевый мужик.
— А сам ты его не видел? Как его хоть зовут-то?
— Без понятия. — Тюха пожал здоровым плечом. — Пятый меня с ним не знакомил.
Илларион понял, что говорить больше не о чем. Ощущение, что нужно спешить, почему-то усилилось, хотя он и не мог пока что понять, чем это вызвано. Попрощавшись с Тюхой и взяв с него слово помалкивать, Забродов вышел в коридор.
Прикрыв за собой дверь палаты, он увидел, что по коридору, громко топая сапогами, идут двое омоновцев и еще какой-то тип в штатском. Охрана, понял Илларион и, вздохнув, двинулся им навстречу.
* * *
— Минуточку, — остановил его штатский. — Что вы делали в палате?
— Навещал больного, — ответил Илларион тем полным осторожного удивления тоном, которым трусоватые обыватели разговаривают с милицией, когда та неожиданно останавливает их на улице. — А что, это противозаконно?
— Все может быть, — заявил штатский. — Документы при вас?
— Нет, — солгал Илларион. — Не имею привычки таскать с собой паспорт. А вдруг потеряю?
— Резонно. А кем, если не секрет, вы приходитесь Пантюхину?
— Я его тренер по дзюдо. У нас соревнования скоро. Я хотел узнать, успеет ли он поправиться до их начала. Жаль, не успеет. Перспективный парнишка. Я могу идти?
— Не торопитесь, — сказал штатский. — Горбунов, проверь, — обратился он к одному из омоновцев.
Тот кивнул, окинул Иллариона откровенно неприязненным взглядом и просунул голову в палату, где лежал Пантюхин. Удостоверившись в том, что пациент жив, он прикрыл дверь и снова кивнул.
— Извините, — уже несколько мягче сказал штатский, — но нам придется задержать вас на некоторое время для выяснения личности. Горбунов, останься здесь. Найди какой-нибудь стул и сядь возле двери. Пойдемте, гражданин.
Илларион покорно двинулся к выходу в сопровождении штатского и второго омоновца. Эта задержка была очень некстати, но он решил, что полчаса вряд ли что-нибудь изменят. «Интересно, — подумал он, — зачем я ему наврал? Дзюдо какое-то приплел… Надо было еще сказать, что вместе с Тюхой тренирую президента».
На крыльце он неожиданно столкнулся нос к носу с Анной Александровной Сиваковой. Теща погибшего участкового выглядела встревоженной и очень спешила. Она скользнула по лицу Забродова равнодушным взглядом и прошла мимо. Илларион с облегчением перевел дух, но вдруг у него за спиной послышался негромкий пораженный возглас, и тут же раздался звенящий от волнения голос Сиваковой:
— Козинцев?! Держите его, это убийца! Он бежал из тюрьмы!
«Ах, как неловко получилось, — подумал Илларион, опрокидывая омоновца хорошо нацеленным ударом в шею. — Сорокин мне за это голову оторвет». Он нырнул под кулак оперативника в штатском и толкнул его двумя пальцами в солнечное сплетение. Под легким пиджаком и белой рубашкой оказался бронежилет, и это едва не стоило Забродову пальцев. Оперативник, который явно проводил в спортивном зале гораздо больше времени, чем у себя в кабинете, воспользовавшись возникшей заминкой, успел чувствительно съездить ему по уху и даже попытался заломать Забродову руку за спину. Правда, он не знал, с кем имеет дело, и Иллариону удалось поймать его на вульгарную подсечку. Оперативник грохнулся на выложенный плиткой бетон крыльца. Илларион прыгнул сверху и ударил его по шее ребром ладони. Оперативник уснул.