96 
— Но-но! Я при исполнении! А вы опять, товарищ Леонидов. Допустили. Служебным расследованием пахнет.
«Ты да плюс Саша Иванов… — невольно поморщился Алексей. — А где Саша, там и Манцев. А где Манцев, там и… В общем, хорошая компания собирается».
— Итак, осмотрим место происшествия, — важно сказал Семеркин.
— Пожалуйста. Вон та дверь. Сорванная с петель.
— А кто ее сломал? — подозрительно спросил Семеркин.
— Настоящий мужчина.
— А зачем?
— Чтобы войти. Видите ли, труп не хотел нам отпирать. Хотя мы стучали. Долго. И даже ногами.
— Можно было и поаккуратнее…
— Можно, — вздохнул Алексей. — Но не получилось.
Вслед за старлеем и экспертом Алексей прошел в номер, где лежала мертвая Ольга Минаева. Семеркин сдернул простыню и присвистнул:
— Это же та красивая девка! Блондинка! Я ее сразу заметил! Ничего себе ноги!
— Нечего пялиться, — выхватил у него простыню Алексей. И вновь прикрыл голые Ольгины ноги.
— Я тут осматриваю!
— Мужские тела тебя не так интересовали. Твое дело подлинность почерка установить и проверить, нет ли следов насильственной смерти. Хотя, тут и так все ясно: дверь была закрыта изнутри, едва сломали.
— Чего это она? А? — удивился Семеркин. -Такая деваха! Дура, что ли? Столько мужиков по ней, небось, сохло! Могла бы на «Мерседесах» ездить да каждый день в рестораны ходить!
— Кто в чем видит простое человеческое счастье. Ты, Вячеслав Олегович, не затягивай: составляй протокол, снимай показания. Народ на похороны торопится.
— Я должен все по закону…
— С каких это пор?
— А причина смерти? То есть мотив? С чего она вздумала травиться? Ага! А вот и записка!
— Да. Это предсмертная записка.
— «Это я убила…» — прочитал Семеркин. — Ну, вот! Я же говорил! Убийца раскаялся!
Леонидов поспешно вышел из номера. Сил его больше не было. В его собственном номере Саша, очень грустная, пыталась играть с Сережкой в карты. Только ходила невпопад и била не теми козырями. Сережка злился:
— Мама, у нас же пики козыри, а ты опять бьешь бубями!
— Да-да, я забыла.
— Мама, а почему опять приехала милиция, и нас никуда не пускают? Так всегда в санаториях?
— Нет, зайчик, это просто так получилось.
— Почему?
— Не знаю.
— Знаешь, но не говоришь, потому что я еще маленький.
— Да, ты, слава богу, еще маленький. — Саша прижала к себе его темную голову. — Мы скоро уедем домой. Совсем скоро.
Она подняла на мужа глаза:
— Леша, эту процедуру никак нельзя ускорить? Опять всех будут заводить по отдельности в боковую комнату, и задавать все те же вопросы? Я устала, страшно устала… Скорей бы уже на работу.
— Ладно, я что-нибудь сделаю.
Он снова пошел искать Семеркина. Тот готовился выступить по полной программе. Леонидов подошел к нему и сказал:
— Давай быстренько народ в холл. Мы сейчас проведем общее собрание и разъедемся по домам.
— Нет, я так не могу. Надо, как положено.
— Да чего там! Люди с ума от страха сходят! Еще подумают, что завелся какой-нибудь маньяк!
— Нет, так не положено… — занудливо сказал Семеркни.
— Да заткнись ты! — не выдержал Алексей. — Я тебе сказал, как надо поступить.
Через десять минут все взрослые собрались в холле.
— При милиции будем или как? — спросил Леонидов.
— А в чем, собственно, дело? — раздался чей-то недоумевающий голос. Он машинально отметил: женский.
— Можете говорить, Алексей Алексеевич, -сказала Серебрякова.
— Благодарю вас, Ирина Сергеевна, — и он отвесил шутовской поклон. — Прежде чем мы разъедемся, я хотел бы сказать пару слов. Здесь некоторые хотят свалить все на Ольгу Минаеву. Она, мол, убила. А потом раскаялась и покончила с собой. Это не совсем так.
Присутствующие на общем собрании тут же затихли. Семеркин безразлично уставился в потолок.
— То есть началось с этого. Да, это она столкнула Пашу с балкона. Но это можно действительно квалифицировать, как несчастный случай. Так получилось. Никаких разборок на отдыхе, разумеется, не планировалось. Но поступок Ольги невольно послужил толчком. Она не сразу решилась в этом признаться. Все-таки, убийство. А сторонники Павла Сергеева все поняли по-своему. Кто-то из враждующего клана расправился с их лидером. Манцев, который все слышал, молчал. Эльза и Саша Иванов тоже молчали, по понятным всем причинам. Управляющий молчал, потому что боялся, что в убийстве заподозрят его. Ольги он на балконе не видел. Возможно, слышал голоса, когда спускался по лестнице, но сказать с полной уверенностью, кто была та женщина, не мог. Может, Нора? Или Калачева? С Калачевым он ссориться не хотел. Возник вопрос: что теперь делать? «Верхние» засуетились. Валера мог объединить теперь всех под своим началом, получив пост генерального директора. Поскольку Паши теперь не было. Это означало конец «верхних». И они, посовещавшись, решили действовать.
96 
