92 
На часах без пятнадцати восемь. С утра на всю Фабрику гремела музыка, но теперь она стихла. В городе N привыкли ходить на выборы с утра, чтобы к обеду усесться за стол и отпраздновать.
Праздничное настроение у людей создать легко: вовремя выдать зарплату, собрать толпу, поставить в местах скопления людей торговые палатки и пригласить оркестр. Так и было днем, теперь у ДК «Текстильщик» тишина, люди давно разошлись по домам. Еще немного, и выборы закончатся. Наступит ночь. А город привык спать, когда решается его судьба.
Окна коттеджа Горанина светятся уже давно. Герман его ждет. И Вероника ждет тоже. Что-то сегодня случится.
Около девяти часов он отправился в Долину Бедных. Вечер был морозный, тихий. Снежные хлопья мягко падали на одежду и были так красивы, что стряхивать их не хотелось. Такую бы погоду да в Новогоднюю ночь! Но не всем мечтам дано сбыться. Мечте нужно везение.
Только он открыл калитку, Герман вышел на крыльцо. Кивнул:
- Заходи.
Ему стало не по себе. Надо это делать? Но сумасшедший Горанин для города опасен. Кто знает, чьи еще фантазии придут ему в голову. Значит, сделать это надо. И он поднялся на крыльцо. Отряхнул снег с одежды, потопал ботинками.
- Ты один, Гора? - спросил на всякий случай, войдя в дом.
- Да. Вера с дочкой были вчера. И внук.
- Как он?
- Орет. Но у меня на руках затих. Мать уехала в деревню. Что-то меня последнее время стало напрягать одиночество. Ты проходи в столовую.
- В столовую? Не на кухню?
- А что? Все ж таки праздник. Для меня новая жизнь начинается. Давай проходи. - И он исчез на кухне.
В столовой Завьялов с удовлетворением глянул на плакат. На месте. Новая женщина и новая машина. Напрягает одиночество, вот и вешает на стену красивых баб. Интересно, о чем он думает, когда на них смотрит?
- Готово! - входя в комнату весело воскликнул Герман.
И поставил поднос на стол. Спектакль разыгрывался, как по нотам. Выпивка, закуска. Глянул на стрелки - десятый час.
- Вера мне тут вчера наготовила! - довольным тоном продолжал Герман. - Борщ, холодец, курица с картошкой. А капустка и грибочки от Германовны, знатные. Деревенский засол, бочковой.
- Почему ж они не остались? Вера с дочкой?
- Да как тебе сказать... Все никак не решусь. У меня теперь семья выходного дня. А что? Удобно! Погоди... - Герман прислушался. - Вроде сосед кричит. Дома впритирку стоят, так мы друг друга вызываем. Тариф экономный: ноль центов минута.
Он подошел к окну, в открытую форточку крикнул:
- Чего, Андрей?
И обернулся к Завьялову:
- Зайти просит. Я на минутку. Ты без меня не пей.
Вот он, случай! Едва за Германом закрылась входная дверь, Александр опрометью кинулся наверх, в спальню. Распахнул шкаф и сунул руку внутрь, нащупывая на средней полке деревянный ящичек. Ага! Вот и он!
Вытащил ящичек, нетерпеливо раскрыл. Пистолет был на месте. Оружие в порядке, смазано, но не заряжено. Зарядив его, захлопнул ящичек и поставил обратно в шкаф. Вещи аккуратно сдвинул на место. Спустившись вниз, в столовую, приподнял диванную подушку и спрятал пистолет туда. Вот и все. Он вооружен.
Герман пришел минут через пять после того, как он вновь удобно расположился на диване.
- Ты уж извини, Зява. Новости с полей. _ qT0 такое?
- Явка в городе - пятьдесят два процента. Неплохо. Короче, состоялось. Дальше уже дело техники.
- А сосед-то чего суетится?
- А как же! Рынок в N все равно, что центр Вселенной. Хочет за собой оставить, поэтому ему надо со мной дружить. Предлагал отметить, но я пока воздержусь. Я смотрю, ты уже налил?
Воспользовавшись отсутствием хозяина, Завьялов открыл бутылку, но налил себе вместо вод-. ки воды. А спиртное слил в стоящий на подоконнике цветочный горшок. Раньше его здесь не было, должно быть, Вера принесла. Похоже, обустраивается. Что ж, цветочек, извини, коли засохнешь. Но головы сегодня терять не надо.
- Да. Налил. Похозяйничал, извини.
- Все нормально.
- Вообще-то я ... не очень хорошо себя чувствую
- А что такое? - насторожился Герман.
- Бессонницей мучаюсь опять.
- И какие мысли тебя посещают во время бессонницы? Нет, давай сначала выпьем. Ну, за нас.
- Давай за жизнь.
- Хороший тост! Чтоб продолжалась. Выпили, помолчали. Часы на стене тикали, стрелки неудержимо бежали вперед.
- Ну так что за мысли? - вернулся к разговору Герман. - Рисовать не хочется?
92 
