Последние отзывы

  45  

Разумеется, ты постарался исправить положение и сына назвал Дмитрием. Но отчество-то у него Тарасович! Понадобится еще целое поколение, чтобы это исчезло из твоей семьи. Быть может, тогда исчезнет и клеймо неудачника.

Полгода назад ты перестал наконец мучить женщину, отдавшую тебе восемь лет своей жизни, и благородно ушел, оставив ей все. Квартиру, обстановку, песцовую шубку, дорогие подарки, на которые выклянчивал деньги, заливаясь краской, у отчима и отца. Оставил себе только машину, потому что она уже не новая и постоянно требует ремонта. Так часто, что твоя жена ее уже видеть не может. Если б могла, ты оставил бы ей и машину. Ты ушел на съемную квартиру, в старую панельную пятиэтажку, предназначенную под снос, за триста долларов в месяц. И это, можно сказать, повезло!

Отец, отчим, братья и единственная сестра назвали тебя дураком. И только мать пожалела. И тайком сунула в карман пятьсот долларов. На первое время. Остальные сказали, что только дурак мог оставить бывшей жене все и не судиться с ней, не делить имущества. Ведь изначально квартира была твоей единоличной собственностью. Чтобы пресечь раздоры, ты написал дарственную. Теперь это квартира твоего сына.

И в кого ты, такой дурак, уродился? Настолько гордый, что вот уж полгода не появляешься у отца и отчима. Потому что тебе стыдно. Ведь ты не такой, как они. Потому что они – хозяева жизни, а ты – подкидыш.

Еще на той, старой квартире, принадлежащей теперь твоему сыну, у тебя была соседка. Пожилая женщина, пенсионерка, которой ты безвозмездно оказывал мелкие услуги: чинил кран, проводку, приносил хлеб и молоко, когда у нее болели ноги, вызывал «скорую». А однажды отловил ее единственного сына, здорового жлоба, зажал в темном подъезде и хорошенько вправил мозги, чтобы приходил к матери не только за деньгами, в день ее пенсии, но и когда та болеет и нуждается в помощи. Так вот, однажды она сказала: «Тарас, похоже, что вся доброта в вашей семье досталась тебе одному».

Ты не думаешь, что твои мать, сестра, братья и отчим злые. Ты вообще не думаешь о людях плохо. Тем более о близких людях. Это хорошие люди, все, без исключения. Они просто рациональные. Каждый свой шаг они рассчитывают, знают цену деньгам и знают о том, что люди неблагодарны. Они постоянно напоминают тебе о лучшем друге, который тебя кинул, о бывшей жене, которая обобрала. Все, кроме Эдика, который ничего не хочет знать, в том числе и цену деньгам. Эдик украшает жизнь твоей матери и весь окружающий мир. Когда он летит по трассе в своем белоснежном «Мерседесе» купе, откинув верх, и его светлые кудри треплет ветер, солнышко не в силах не улыбнуться. И кажется, что только ради того, чтобы эти дивные кудри не намокли, прекращается дождь. Эдику всего двадцать лет, и все, что о нем можно сказать, – он прелесть!

Ох уж этот Эдик! Тебе даже неловко подумать о том, что он – твой брат! Между вами нет ничего общего! При редких встречах он смотрит на тебя, как на пустое место, а потом в его томном синем взгляде появляется недоумение: как? каким образом? Подумать только, в ваших жилах течет родная кровь! И ты, между тем, Волхонский! А он – Плотников.

Но вкус у тебя плебейский. Ты умираешь по рыжим женщинам. Стоит тебе столкнуться нос к носу с какой-нибудь рыженькой, ты заливаешься краской, и из твоих рук все начинает валиться. Вообще-то руки у тебя золотые. С ранних лет ты привык быть хозяином в доме. Мать-рукодельница научила тебя всему. Вы вместе делали ремонт в той двухкомнатной, которую вам дали после долгих лет ожидания. Потом ты вбивал в стены гвозди, чинил утюги, мастерил антресоли, красил двери и оконные рамы. На твоих руках выросли все младшие Плотниковы. И даже Эдик. Тебе было восемнадцать, когда он родился. Помнишь? Именно ты срывался с лекций, чтобы постирать его пеленки и подгузники, потому что последние роды матери были тяжелыми. Ей сделали кесарево сечение, и шов на животе долго не заживал. Сашка и Настя учились в школе, отец работал, мать болела. Ты прибегал с лекций и быстренько наводил в квартире порядок. Потом стирал, бегал в магазин, гулял с Эдиком. Ты все это помнишь, а Эдик нет. Потому что он был маленьким.

Людей нельзя судить строго. Тем более близких людей. Как бы там ни было, Эдик – твой брат. И если ему понадобится помощь…

Ах, как тебе хочется, чтобы кому-нибудь из них понадобилась помощь! Но думать об этом стыдно. Недостойно. Пусть все они будут счастливы. А ты, неудачник, смирись. Как-нибудь все утрясется. Уж если тебя прижмет окончательно, ты попросишься в дом к отчиму. Там ведь целых три этажа. Где-нибудь на чердаке тебе найдется местечко. Сестра Анастасия живет с мужем, их особняк не менее роскошен. Ее дети, а твои племянники, бывают у деда с бабушкой только по большим праздникам. Брат Александр тоже мечтает отделиться. Еще пара лет – и у него будет собственный дом. Или квартира. Он все еще не женат, не нашлось подходящей партии. Но уж если Сашка женится, то в размерах приданого сомневаться не приходится.

  45