118 
Она выключила телефон, вернула мне его и снова отвернулась к стене.
– Сегодня Совет, – сказал я негромко.
– Что? – девчонка повернула ко мне опухшее от слез лицо.
– Сегодня Совет и на нем должен быть Судья.
Несколько мгновений она тупо смотрела на меня, потом начала понимать, и в ее глазах отразился мгновенный ужас.
– Нет… Нет! У меня отец умер! Какой еще совет?!
– Ты ревенант, и ты должна быть на Совете кланов вместо него.
Она отчаянно замотала головой, вцепилась в подлокотник дивана.
– Я не пойду! Мне плевать на ваши кланы! Я не хочу!
– Ты должна.
– Дарэл, я не могу. Они не станут меня слушать.
– Я буду рядом. Я стану читать их мысли и передавать тебе. Подскажу, если ты что-то забудешь.
– Я боюсь.
Я крепко взял ее за плечи, заставляя смотреть себе в глаза.
– Ты должна.
– Может быть… перенести Совет.
– Совет не переносят.
Она зажмурилась, закусила нижнюю губу, сжалась, собирая все силы. Потом открыла глаза и произнесла низким от слез голосом:
– Что мне делать?
– Сначала просмотрим документы.
Несколько оставшихся часов мы сидели над бумагами. Они немного отвлекли Витторию от ее горя, но пару раз губы девочки начинали дрожать, и на листы падали слезы. Но она снова заставляла себя не думать об отце.
– А если я приму неправильное решение?
– Начнется война.
Она слабо улыбнулась и повторила ту фразу, которую я уже однажды от нее слышал:
– Ты умеешь внушить уверенность.
– Что бы ты ни говорила, делай это твердо. Не поддавайся на провокации. И не оглядывайся на меня.
Виттория молча кивала, слушая мои наставления. Старалась все запомнить. А меня не оставляло неприятное ощущение, что этот Совет придется проводить самому. И решения юного неопытного Судьи будут зависеть лишь от моего представления о справедливости.
От работы я отвлекся только один раз. Полистал картотеку ревенанта. Нашел всех более-менее значимых представителей кланов.
– А где портрет Доны Кадаверциан? – спросил я, не обнаружив изображения вилиссы.
– Висит у Валентина в комнате, – не поднимая головы, ответила Виттория. – По-моему, этот идиот влюблен в нее.
Когда пробило одиннадцать, я поднялся из-за стола:
– Пора. Иди, собирайся.
На Витторию накатила новая волна паники.
– Уже… но… я даже не знаю что надеть!
За несколько минут я переворошил все ее вещи.
– Этот костюм подойдет. Одевайся. Я жду тебя в машине.
За дверью зала Совета разливалась нервная напряженность, слышались негромкие голоса.
Я посмотрел на бледную и решительную Витторию. Она выглядела так, словно собиралась прыгнуть в воду с десятиметровой вышки. Мельком ответила на мою одобряющую улыбку и кивнула, показывая, что готова. Я распахнул перед ней дверь и девушка, высоко подняв голову, первый раз в жизни вошла в красно-золотой зал.
Взгляды всех присутствующих немедленно обратились на нас. Виттории «повезло». Сегодня собрался весь цвет ночного общества. Миклош Тхорнисх, вольготно расположившись в кресле, довольно щурился, словно сытый кот, и насмешливо поглядывал на Амира Асимана. Тот излучал волны раздражения, вспоминая недавнюю беседу с ревенантом, и гневно раздувал тонкие ноздри. Рамон Вьесчи внимательно посматривал по сторонам, его мысли и чувства были окрашены неожиданно яркими, хотя и сильно расплывчатыми эротическими видениями.
Фелиция ответила на мой взгляд невозмутимо-любезной улыбкой, но ее глаза остались ледяными, также как и мысли.
Иован Вриколакос был хмур и предельно сосредоточен.
За дальним концом стола я увидел Кристофа. Подле него сидела Дона, ее волосы блестели в свете ламп, словно серебряный шлем.
Александр – неизменный участник всех советов – отсутствовал. Но рядом с вилиссой задумчиво курил сигару Иноканоан. Сегодня он пришел без сестры. Впрочем, с меня было достаточно и одного лигаментиа. Кристоф уже рассказал мне о появлении клана Иллюзий, и теперь я видел его главу в реальности. Внешне он казался обыкновенным парнем лет шестнадцати. Нелюдимым, замкнутым, с претензией на оригинальность. А внутренне…
Вокруг Иноканоана плавали целые стаи мутных образов. Пытаясь прочесть одно малопонятное воспоминание, я тут же увязал в другом, а на него наслаивалось третье. И в какой-то момент мне показалось, что передо мной не живое существо, а всего лишь рой не связанных друг с другом мыслей и ощущений. Единственное, что я уловил очень четко – ощущение удовлетворения. Лигаментиа был доволен оказаться здесь. Ему нравилось находиться среди братьев и наблюдать за ними. Значит, я все же мог его «читать», хотя и с трудом.
118 
