Особенно,... 
97 
— Здесь мы в большей безопасности. Можем оборонять ВХОД…
В проем просунулась гигантская лохматая лапа. Олаф с силой рубанул по ней. Чудовище завизжало и выдернуло лапу, содрав черными когтищами здоровенные ленты коры. В лицо Джеку брызнула кровь.
Отважное Сердце промелькнул над очередной брешью. Заворчав, чудовище принялось раскачиваться туда-сюда. Ветки и хвоя дождем хлынули вниз. Торгиль задрала голову: в лице ее читалось безумное ликование.
— Если свод обрушится, мы все погибнем, — настаивал Джек.
Чудовище взревело: Отважное Сердце вновь пронесся над завалом.
— Никак, ворон его атакует, — потрясенно проговорил Олаф.
— Отважное Сердце дает нам возможность убежать, — объяснил Джек. Олаф и Торгиль как по команде развернулись к мальчику.
— Только трусливые рабы спасаются бегством, — фыркнула Торгиль.
— А смерти ищут разве что идиоты, — огрызнулся Джек. — Эта тварь, она же всех нас съест и не поморщится…
— Никогда в жизни не бежал я с поля битвы, — прогрохотал великан. — Я — берсерк из славного рода берсерков. Я не посрамлю своих сыновей!
— Да твои сыновья ничего и не узнают, если мы все здесь погибнем! — заорал Джек.
— Ты им расскажешь. Я даю тебе дозволение бежать. Ты вернешься и сложишь песню о том, как я встретил свою судьбу — отважно и с радостью.
— Можешь и про меня сложить песню, — заверещала Торгиль. Когда девочка волновалась, голос ее делался довольно-таки писклявым.
— А как же приключение? А кто отыщет источник Мимира? Кто спасет Люси? — Джек уже отчаялся пробить несокрушимую броню Олафовой глупости. Между тем чудовище прыгало вверх-вниз, вероятно, пытаясь дотянуться до Отважного Сердца, а птица с пронзительными воплями атаковала врага снова и снова. Бревна зловеще скрипели, вниз сыпался мусор.
Олаф извлек бутыль в форме волчьей, головы.
— Ох, нет — закричал Джек — Ты не вправе впадать в безумие — только не сейчас! Ты должен спастись, ведь от тебя зависит жизнь Люси! — Но великан словно не слышал Одним богатырским глотком он осушил бутыль чуть ли не до дна, а остатки вручил Торгиль. В воздухе остро запахло волчьим варевом; нервы Джека завибрировали от тревоги. Мальчику хотелось бежать — хотя от опасности или же ей навстречу, он и сам не знал толком. Олаф задышал тяжело и часто. Торгиль хватала ртом воздух. Зрачки ее расширились. Оба поскуливали.
— Сдается мне, то была лапа тролльего медведя, — заметил Олаф. Голос его напоминал рычание: восковница уже начала оказывать свое действие. — Твари опаснее в целом свете не сыскать — ну, если не считать драконов. Думается, в этой битве нам не выжить.
— Мы погибнем геройской смертью, и петь о ней станут до конца времен, — воскликнула Торгиль.
— Слава бессмертна, — промолвил великан.
— Слава бессмертна, — повторила Торгиль.
— Ну почему вам всем так не терпится умереть?! — закричал Джек. — Жить-то чем плохо?
Но Олаф и Торгиль уже задышали по-собачьи, вывалив изо рта языки. Внезапно они взвыли и бросились по проходу наружу, на изгибах и поворотах натыкаясь на углы и стенки. Ветки царапали Торгиль лицо и руки, оставляли дыры в тунике. Но девочка ни разу не остановилась и даже не сбавила хода. Олаф взревел. Изо рта у него текла слюна — и разлеталась во все стороны длинными ошметками.
Джек помчался следом — но осторожнее, глядя, куда ступает. К тому времени, как мальчуган выбрался наружу, двое берсерков уже карабкались по завалу, ловко перепрыгивая со ствола на ствол. Вот Олаф наступил на хлипкую ветку — и небольшая часть свода обрушилась вниз.
Вернитесь! — завопил Джек. С тем же успехом он мог попробовать остановить оползень. Воины прокричали вызов: Олаф — рокоча, как гром, Торгиль — визжа, точно ошпаренная кошка Их противник поднялся на дыбы в дальнем конце завала, и только теперь Джек сумел разглядеть его как следует.
Да, это был медведь, но какой! — куда огромнее, чем рисовало Джеку воображение. В два раза крупнее медведя-плясуна, которого, бывало, показывали на деревенской ярмарке. И в придачу — невиданного бледно-золотистого оттенка. Чудовище стояло на задних лапах и, выпустив длинные, черные когти, раскачивалось из стороны в сторону, нюхая воздух. Если и существуют на свете медведи-берсерки, так это был он.
В сравнении с ним Отважное Сердце, что продолжал описывать круги над головой чудовища, казался сущим карликом. Одна из медвежьих лап была в крови, один глаз выклеван — похоже, ворон расстарался. У Джека в душе зародилась слабая надежда.
97 
