41 
Ковровые дорожки доброжелательно пружинили под ногами, солнечные блики, весело подмигивая, плясали на идеально прозрачных стеклах широких окон, золотисто искрился покрытый лаком ясеневый паркет, экраны компьютеров вычислительного центра стройными рядами уходили в загадочный полумрак длинного зала — и Карен поначалу даже немного растерялся от сияющего чистотой комфорта и великолепия. В детские спальни и игровые комнаты, оснащенные кроме всего прочего новейшими телевизорами-моноблоками, они заглянули лишь мельком, и Карен помимо воли завистливо вздохнул: ему в детстве такое и не снилось! Да и сейчас…
Экскурсия закончилась в спортзале, где двое охранников в мэйланьских кимоно неторопливо, со знанием дела кружили по борцовскому ковру, а третий, бравируя ленцой профессионала, метал длинные узкие ножи в искромсанную колоду.
Усмар и Карен поздоровались, после чего Усмар, подойдя к столику с ножами, выбрал один — и почти без размаха запустил в воздух тонкий клинок.
Нож, возбужденно дрожа, вонзился в самый центр колоды; Усмар выжидательно взглянул на Карена.
Карен про себя усмехнулся: на вшивость проверить решил, мальчишка! Побыл бы ты с мое в Хакасе, погулял бы по ночным аулам… Приблизившись к ухмыляющемуся гуляму, егерь, не колеблясь, послал в мишень один за другим три ножа. Вся троица вошла в колоду рядом с ножом Усмара, образовав почти правильный треугольник. Увлекшись, Карен хотел было продолжить, но тут мерзавка-память услужливо подсунула: трасса, автобус и молниеносно снующие ручонки Сколопендры, извергающие каскад стали…
Карен вздохнул и положил четвертый нож на место. И он, и его новые коллеги выглядели слюнявыми сосунками в сравнении с двенадцатилетней девчонкой!
— Неплохо! — оценил Усмар, и в его голосе проскользнули нотки уважения. — А в «лапки-тяпки» сыграешь?
— С тобой? — поинтересовался Карен без особого энтузиазма.
Висак-баши была хорошо знакома эта столь любимая рукопашниками игра, где без всякого членовредительства (не считая отбитых ладоней) неплохо проверялась реакция и сообразительность партнера.
— А хотя бы и со мной! — Усмар, кажется, немного обиделся.
Позади послышалось глухое «бум!» — один из борцов все-таки подловил соперника и теперь помогал тому подняться с ковра.
Карен и Усмар сняли пиджаки, закатали рукава рубашек. Руки висак-баши мягко легли на волосатые предплечья партнера.
— Начали!
Хлоп! Карен не успел среагировать и пропустил довольно чувствительный шлепок по тыльной стороне ладони.
Однако дважды провести коллегу на мякине Усмару не удалось: гулям дернулся, но Карен вовремя подал свои предплечья вперед — именно вперед, а не назад, потому что «убегающего», как правило, догоняют! — и ударил внахлест, через руки партнера. Правую Усмар успел убрать, но по левой получил от души.
Теперь позиция поменялась — руки Карена оказались внизу, и он не упустил своей возможности: обманный рывок — и хлесткое «шлеп!» на возврате, одновременно с обеих рук!
— …Развлекаемся, значит, — раздался над ухом чей-то на удивление знакомый голос, и раскрасневшиеся Карен с Усмаром рефлекторно вытянулись по струнке.
Глядя в заметно постаревшее, изрезанное жесткими морщинами, но вполне узнаваемое лицо господина Ташварда, которого пятнадцать лет назад курсанты егерского училища звали не иначе как Гюрзец (потому-то Карен и не отреагировал в администрации на фамилию начальника), висак-баши на мгновение забыл, кто он и где находится, гаркнув во всю глотку:
— Здравия желаю, господин наставник! Курсант Рудаби… — И осекся.
— Вольно, курсант, — улыбнулся Гюрзец, получивший свою кличку то ли из-за марки любимого пистолета, то ли за молниеносные, жалящие удары или за то и другое сразу. — Впрочем, ты уже давно не курсант… висак-баши, я слышал?.. Да и я с недавнего времени — не господин наставник. В отставке я, парень, по состоянию здоровья.
Последним словам Карен не поверил.
— Господин гулям-эмир,[27] я тут знакомил новенького с объектом, а потом решил его немного попробовать… — скороговоркой выпалил Усмар и умолк.
— Молодец, — одобрительно кивнул господин Ташвард. — Ну и как, попробовал?
— В полной мере, господин гулям-эмир! По-моему, наш человек!
— Ну, спасибо, — вновь усмехнулся Гюрзец в коротко подстриженные седеющие усы. — Как-никак, мой ученик… бывший ученик. — Эй, Фаик, ты куда руки топыришь?! — прикрикнул он безо всякого перехода на ближнего из снова закруживших по ковру борцов. — Махмудик, мальчик мой, возьми-ка Фаика за пальчик! Вот-вот, именно так, с должной лаской, — удовлетворенно хмыкнул гулям-эмир, когда незадачливый Фаик с воплем растянулся на ковре.
41 
