91 
– Это Осененный, – зашептал сзади назойливый «мерин». – Повязку видите? В него вошел ангел. Скоро он покинет нас, приобщась к сонму…
– Ангел?
Тарталья с неприязнью уставился на «мерина». А не треснуть ли доморощенного теолога подносом по башке? Полночь далеко, Малый Господь, кто бы Он ни был, слеп к новеньким…
Надо пользоваться моментом!
Видимо, данное намерение ясно отразилось на лице Лючано. Абориген поспешил отступить на шаг-другой и перешел на нормальный язык, без «сонмов» и «ангелов».
– Да-да, я вас понимаю. Это ужасно. В нем, знаете ли, сидит пенетратор. Когда носитель в трансе, Добрые Братья заботятся о нем. Сам он поесть не догадается – и в итоге умрет от голода.
– Спасибо за информацию, – кивнул Тарталья.
Выходит, Добрые Братья не только устрашают буйных неофитов и следят за установленным порядком. Они и впрямь занимаются добрыми делами. Может, еще и старушек через коридор переводят?
– Сегодня мы уже видели, как ваш шеолец приобщился к сонму. Теперь второй… Осененный. Не многовато ли? Захват человека пенетратором – явление редкое…
– Редкое, – согласился «мерин». – Но не в Шеоле. Здесь такое сплошь и рядом. У меня есть статистика за все годы, – он хлопнул по планшету, с которым, похоже, не расставался и в сортире. – Сейчас точно известных Осененных – трое. Увы, наличие пенетратора не всегда можно определить. Бывает, носитель ведет себя нормально, опеки не требует, и вдруг – хлоп!.. Вознесся, извините за местный эвфемизм. Исходя из набранной статистики, «скрытых Осененных» у нас еще пятеро. Плюс-минус корень квадратный…
Он развел руками: дескать, точнее не скажу.
– Разрешите представиться: Авель О'Нейли, летописец.
– Лючано Борготта, невропаст, – ладонь летописца была сухой и крепкой. – Восемь Осененных? Бок-о-бок?! Да такого гетто высших флуктуаций не сыскать во всей Галактике!
– Вы правы. Ваша очередь, не пропустите, – последнее заявление прозвучало двусмысленно. – Тут просто: ставите поднос в лоток, нажимаете кнопку…
В недрах раздаточного автомата что-то лязгнуло. Взвыли сервоприводы, на поднос выпал судок из пластика. В нем дымилась масса серо-розового цвета.
– Опять мясофрукты… – скорбно вздохнул за спиной О'Нейли. – Синтетика, разумеется. Есть можно, но когда третий месяц одно и то же…
Он сгорал от желания поболтать с новичком.
За судком последовала самоуничтожающаяся после опустошения банка. «Компот витаминный жаждоутоляющий», значилось на этикетке. С тихим стуком из ячейки выпала ложка – опять пластик. Больше ничего не предлагалось. Тарталья поискал глазами свободный стол, нашел – и жестом скомандовал «неофитам»: за мной!
Стол, намертво вмонтированный в пол, как и сиденья, его окружавшие, был рассчитан на шестерых. Лючано опасался, что болтливый летописец не замедлит к ним присоединиться. Однако Авелю хватило такта не навязывать гостям свое общество.
– Я поражаюсь твоему умению, – сообщил Бижан, усаживаясь, – везде находить приятелей. Тебе надо в агентурной разведке работать. Откуда этот варвар тебя знает?
– Вместе сидели на Кемчуге.
Легат расхохотался:
– Я так и думал. Какие у Борготты могут быть знакомые, кроме уголовников?
– Например, вы, Гай. Или вудунский антис Папа Лусэро…
– С которым вы тоже познакомились в тюрьме!
– Варвар рассказал что-нибудь полезное? – вклинился Заль.
– Да.
Однако Лючано не успел поделиться ценными сведеньями: обедающих шеольцев накрыл баритон Пастушки. Блондинка легко вспрыгнула на пустующий стол в центре зала. Взмах изящной руки, и она принялась вещать:
– Братья и сестры! Великий день! Наш возлюбленный брат Айомба вознесся!
Рефаимы не замедлили отозваться:
– Аллай-а! Аллай-а!
– Сладкое! – диссонансом к общему пафосу взлетел детский крик. – Нам дадут сладкое!
К чести блондинки, она и ухом не повела.
– Возрадуемся же! Взамен брата Айомбы ангелы направили к нам четверых неофитов. Возблагодарим Малого Господа!
– Аллай-а! Аллай-а!
– А сладкое?!
– Сейчас Добрые Братья разнесут вам праздничное угощение. Ликуйте, рефаимы! Будьте крепки в вере – и вознесетесь!
Гитарист Заль выразительно покрутил пальцем у виска. Легат Тумидус кивнул. Единодушие между недавними врагами умиляло.
Пастушка соскочила со стола, и Лючано смог наконец приступить к рассказу. Он говорил с набитым ртом, не замечая вкуса синтетических мясофруктов. Прервался он лишь однажды: рядом объявился Толстый Ува и, торжествуя, угостил каждого долькой мармелада в вакуумной упаковке.
91 
