Особенно,... 
90 
— Как это — ослепнуть?
— Очень просто: от пустоты, — отвечала Светлана. — Сколько ни смотришь — нет ничего перед глазами. Иногда я думаю о птицах: ну, куда они летят? Чего ищут? Ведь здесь же ничего нигде нет!
Леонид остановился, взял Светлану за плечи, всмотрелся в ее лицо и глаза…
— Тебе здесь плохо? — спросил тревожно.
— Нет, нет, что ты! — поспешила успокоить его Светлана. — Ты меня не понял. Мне бывает здесь немножко грустно, это правда, но все равно мне здесь хорошо! Мне ведь ничего не надо, ничего! Пусть даже степь вымрет и станет пустыней — мне и тогда здесь будет хорошо.
Пораженный словами Светланы, Леонид крепко сжал ее плечи и долгим взглядом сказал ей то, что говорил уже много раз, но чего тем не менее она всегда ожидала с затаенным дыханием.
— А тебе будет хорошо? — спросила она шепотом.
Он вновь ответил ей любящим взглядом.
— Я настоящая дурочка, — вдруг сказала она и отвернулась, пряча глаза.
— Пойдем, — вновь предложил ей Леонид. Они были уже вдалеке от стана.
— Представь себе, а я совсем не замечаю здесь пустоты, — начал Леонид. — Я вижу только дали. Одну другой чудесней. А дали не слепят. Совсем наоборот. Когда я всматриваюсь в степь, мне даже чудится, что я начинаю видеть на сотни, на тысячи километров вокруг! И мне бывает очень хорошо. Просто удивительно, как хорошо! Глядишь и не наглядишься! Ты знаешь, я читал где-то у Герцена, что природа именно своей далью, своей бесконечностью приводит в восторг. Только вот здесь я понял, как это верно подмечено и здорово сказано!
— Значит, ты уже в восторге от здешней степи? — спросила Светлана.
— Я еще никогда не видел таких далей.
— Влюбчив ты.
— Ты думаешь, я уже забываю о Москве? — спросил Леонид после небольшой паузы, поняв, что в ее словах нет двойного смысла. — Эх ты, чудачка! Да я живу с Москвой в сердце! Мы ведь увезли ее с собой. Ты забыла? Хотя, если сказать откровенно, страсть как хочется поглядеть на ее шумные улицы!
— Очень хочется? — переспросила Светлана с самым горячим пристрастием, откровенно показывая, что ей будет приятен утвердительный ответ.
— Очень! — воскликнул Леонид, стараясь сделать ей приятное и показать, что они едины во всем, даже в своей тоске.
— Тогда я не понимаю тебя, — вдруг с, недоумением сказала Светлана.
— Не понимаешь, как я могу, с Москвою в сердце, и так восторгаться алтайской степью?
— Да.
— А все очень просто, — отвечал Леонид. — Когда-то у меня была маленькая родина — наша деревня на взгорье. Началась война, и она стала вдруг очень большой: от западных границ до Москвы. Ну, а теперь ее границы полностью совпадают с границами нашего государства. Это так ясно, моя зоренька! С Москвой в сердце я готов поехать куда угодно, где нужны мои руки и моя голова. Мне одинаково дорог любой клочок нашей земли, в любом краю. Ну, скажи, почему вот эта степь, где родился Зима, может быть мне менее дорога, чем Зиме какое-то взгорье на Смоленщине, где родился я, где стояла наша деревня? Ведь он шел на смерть, чтобы отнять наше взгорье у врага, он пролил там свою кровь!
— Для тебя Зима — бог, — с улыбкой заметила Светлана.
— Нет, гораздо больше: настоящий русский человек и коммунист, — ответил Леонид, и в его взгляде вдруг появился удивительный блеск, какой появлялся лишь в моменты особого взлета его души. — Вот мне скоро в партию… Так я тебе прямо скажу: я хотел бы быть таким коммунистом, как Зима… Больше я ни о чем не мечтаю.
— Но ведь он хлопочет о родном Алтае!
— Об Алтае хлопочет вся страна, — возразил Леонид. — Чем он хуже других? А надо будет, он с таким же вот жаром, как сегодня, станет хлопотать о якутской тайге. Так уж он устроен. На всю жизнь.
— Неужели все здесь будет, как он говорил?
— Не веришь?
— Да ведь все как в сказке.
— А я верю, очень верю и очень хорошо вижу, какой будет здешняя степь, — проговорил Леонид с волнением. — Так вот и стоит все у меня перед глазами.
— И наш домик видишь?
— Вижу! Красивый домик!.
— А что около него?
— Наших ребятишек и цветы.
Светлана вдруг стыдливо засмеялась от счастья и закрыла лицо ладонями, — теперь она уже была спокойна за свою любовь.
— Ты знаешь, что мне сейчас показалось? — спросил Леонид и сам ответил: — Странно, но мне показалось, что эта весна будет вечной.
— Тебе всерьез так показалось? — удивилась Светлана.
90 
