Особенно,... 
105 
Патриций отхлебнул пива.
— Сейчас я расскажу вам кое-что, джентльмены, о чём очень мало кому рассказывал и вряд ли повторю когда-либо снова. Однажды, будучи ещё мальчишкой, я был на каникулах в Убервальде и прогуливался вдоль реки. Я увидел выдру с выводком. Весьма умилительное зрелище, думаю, вы согласитесь со мной. Выдра нырнула и поймала жирного лосося, которого она с трудом выволокла на ствол полузатопленного дерева и принялась пожирать, разумеется, заживо. Из распоротого брюха лосося вывалилась икра, о, я до сих пор помню чудесный розовый цвет этих икринок, к которым тут же бросились маленькие выдры, ссорясь между собой за лакомство. Чудо природы, господа: мать и дети, пожирающие мать и детей. Вот тогда я и познал впервые, что есть зло. Оно встроено в саму природу вселенной. Каждый мир движется болью. Если и есть на свете некое высшее существо, наша цель — превзойти его морально.
Волшебники обменялись взглядами. Ветинари задумчиво изучал глубины своей пивной кружки, и волшебники были рады, что не видят, какие картины открываются ему там.
— Мне кажется, или тут вправду стало темновато? — сказал Генри.
— Боже, да! Я забыл о люстре! — воскликнул Чудакулли. — Где мистер Орехх?
— Здесь, — раздался голос Орехха. Ближе, чем хотелось бы Архиканцлеру.
— Но как вы здесь оказались?
— Я же обещал, что буду готов, когда потребуется, сэр.
— Что? Ах, да, и правда, обещали.
"Он низенький, вежливый и удивительно услужливый — подумал Архиканцлер. — Совершенно не о чем волноваться…"
— Ну что же, покажите нам, как станете зажигать свечи, мистер Орехх, — сказал он вслух.
— Можно попросить сыграть фанфары, сэр?
— Вряд ли, молодой человек. Но я заставлю всех в Зале вести себя потише.
Чудакулли взял ложку и постучал по своему бокалу для вина в традиционной манере послеобеденных ораторов: "Эй вы, все, послушайте! Я очень тихо пытаюсь произвести громкий звук!", каковая манера зарекомендовала себя совершенно бесполезной со времён изобретения бокалов, ложек и обедов.
— Джентльмены, потише, пожалуйста! Я требую выжидательной тишины с последующими ободряющими аплодисментами. Сейчас будет зажжена люстра!
И настала тишина.
После ободряющих аплодисментов тишина стала ещё более оглушительной. Гости неуверенно озирались, пытаясь разглядеть, в чём дело, хотя видеть, собственно, пока было нечего.
— Не соблаговолите ли затянуться трубкой и передать её мне? — сказал Орехх.
Чудакулли пожал плечами и сделал, как его просили. Орехх взял трубку, поднял её повыше, и…
Что произошло потом? Это стало предметом оживлённого обсуждения на несколько последующих дней. Откуда взялся красный огонёк? Поднялся от трубки, опустился с потолка, или просто возник из стен? Так или иначе, тьма была внезапно рассечена на части сияющими зигзагами света, которые мгновенно исчезли, оставив тьму ещё более чёрной, но она тут же начала быстро светлеть, словно небеса на рассвете, потому что все свечи вдруг вспыхнули одновременно.
Под нарастающий гром аплодисментов Чудакулли бросил взгляд на Думмера, который помахал своим магометром, покачал головой и пожал плечами.
Тогда Чудакулли повернулся к Орехху, отвёл того в сторонку от столов, и, к общей радости наблюдателей, крепко пожал ему руку.
— Прекрасно, мистер Орехх. Лишь один вопрос: вы не пользовались магией, магию мы бы узнали, тогда как же вы это сделали?
— Ну, в общем, гномья алхимия, сэр. Та её разновидность, что и вправду действует. Таким способом они зажигают свои большие люстры в пещерах под Бонком. Я разработал метод путём размышлений и экспериментов. Фитильки всех свечей были соединены чёрными нитями, сплетёнными в итоге в один общий фитиль, практически невидимый в сумраке Зала. Нить была пропитана специальным составом, который, когда высохнет, позволяет ей гореть с необычайной скоростью. Я немного усовершенствовал формулу, вследствие чего нить горела даже быстрее, чем гномья, полностью исчезая в процессе горения. Абсолютно безопасный способ. У свечей составом были пропитаны лишь кончики фитилей, поэтому далее они горят в обычном режиме. Любопытный факт, сэр: скорость горения так велика, что человеческим глазом воспринимается как мгновенная вспышка. По моим подсчётам, определённо свыше двадцати миль в секунду, сэр.
Чудакулли был мастером невозмутимости. Невозможно регулярно общаться с Ветинари, не научившись мгновенно делать непроницаемое лицо. Однако на этот раз он даже не стал пытаться.
105 
