ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  95  

«Меня сюда, будь добр, не приплетай, — подвел итог Гишер. — Взял моду: аналогии выискивать. Стареешь, дружок…»

— Приступаем к началу операции, — прервал восторги навигаторов знакомый голос экс-легата Тумидуса. — Даю координаты сектора накрытия.

Изображение на обзорнике отпрянуло и сместилось. Красный пунктирный квадрат обозначил выбранный район — практически весь город, не считая хуторов на юго-западе.

— Объявляется пятнадцатиминутная готовность. Отсчет пошел. Сетка для ботов накрытия…

Навигатор Анк развернулся вместе с креслом, вспомнив про «квартет» рабов.

— Идите на первую палубу. Там доложитесь дежурному и поступите в его распоряжение.

Для Лючано было бы гораздо легче, если бы нервный Анк закричал: «Хватит прохлаждаться, бездельники!» — или просто велел: «Пошли вон!»

Нет, Анк так не сказал.

Контрапункт

ЛЮЧАНО БОРГОТТА ПО ПРОЗВИЩУ ТАРТАЛЬЯ

(тринадцать лет тому назад)

Мои взаимоотношения с судьбой можно определить кратко: «Я — кукла».

Но всякий раз — разная кукла.

Я бываю перчаточным болванчиком. Властная рука наполняет меня целиком, толкая на поступки вне моего согласия, и, опустев, я страдаю. Подчиняться — легко, вспоминать об этом — мучительно. Наверное, поэтому в таких случаях я дерзок и насмешлив.

Защитная реакция.

Я бываю тростевым героем. Управляющие трости создают видимость свободы, но только видимость. У этой куклы есть возможность широкого жеста, поэтому я теперь — оратор, романтик, существо возвышенное и патетическое. Если герой велик, его ведут на тростях сразу несколько человек. Одному ведущему с великим героем не справиться.

Согласитесь, забавный нюанс.

Я бываю марионеткой. В отличие от предыдущих кукол, в принципе не способных сопротивляться кукловоду, теперь я обладаю малой толикой собственной активности. Пусть даже это обусловлено всего лишь моим весом и инерцией.

Вешу, следовательно, существую.

Хрупкость марионетки — цена ее крошечной свободы.


— Н-но, веселые!

Распутица чавкала под колесами, доедая остатки снега. Деревья на обочине вздымали к небу голые ветви, требуя одеть их в сочную, клейкую зелень, и чем быстрее, тем лучше. Небо отмалчивалось, пряча монетку солнца в карман. Грай ворон висел над головами черной, ощутимо плотной тучей, грозя рухнуть и навеки погрести под собой, в безнадежности сварливого гвалта.

Состязаясь с воронами, в деревне за рекой брехали собаки.

Так начиналась весна на Сечене, близ Мальцовки.

— Знаете, ваше сиятельство, я впервые в жизни еду на лошадях. — Лючано поежился и плотнее запахнул волчью шубу, выданную ему ключницей Матреной. Ключница, баба ядреная и себе на уме, похоже, имела виды на гостя, осыпая дарами сверх меры. — Странное ощущение. Я ожидал большего… Архаики, что ли? Романтики? Нет, не то…

В носу засвербило, и он чихнул. Граф Мальцов засмеялся:

— Вы, голубчик, отнюдь не едете на лошадях. Вы едете в фаэтоне. Кстати, будьте здоровы.

— Спасибо.

— Пожалуйста. На лошадях ездят верхом. В седле и так далее. А нас везет фаэтон с плетеным кузовом, дело рук каретного мастера Тараса Буряка. Больших денег стоит, между прочим. Кареты Буряка нарасхват: ландо, двуколки, вагонеты… А я бью эту редкость по здешним буеракам, не жалея, и рыдаю в душе. Вот спросите меня: зачем?

— Зачем, ваше сиятельство?

— Аркадий Викторович! Еще раз помянете «сиятельство», я огрею вас тростью!

— Не надо трости, я запомнил. Итак, зачем вы бьете сей ценный раритет по буеракам?

— А потому, милый вы мой человек, что йонари на дух не переносят самодвижущиеся платформы любых типов. Полагают их насилием над природой и кознями сатаны. Нам откажут в доступе, нас не пустят в скит, воспользуйся мы аэромобом или вездеходом. Я уж не говорю о том, что было бы, сиди у меня вместо кучера какой-нибудь толкач-брамайн!

— А что было бы?

— Катастрофа! Конец света!

— Тогда зачем мы вообще едем к этим вашим… как их?… Ёнарам?

— Йонарям. Кудрявым овечкам Господа Ионы, кроткого и милосердного.

— Вот-вот. Матрена сказала, они не любят посторонних.

Вся затея с сегодняшней поездкой к каким-то сеченским староверам, нелюдимам и фанатикам, казалась Лючано полной авантюрой. Еще встретят камнями или дубьем, а мы безоружны. Полиции здесь днем с огнем не сыскать, полицмейстер в Мальцовку разве что пьянствовать заезжает — красный, пузатый, громогласный…

  95