122 
— Да, но не очень обширный и не сейчас.
Если не считать того, что произошло вчера ночью.
— Вы гетеросексуальны?
— Да.
Точно, подумал Том, контрразведка. Это правда, что я гетеросексуален. Но если он спросит, не гомосексуален ли я вдобавок?
Джону Роберту не пришло в голову задать этот вопрос. Он погрузился в раздумья. Том, у которого слегка кружилась голова, уставился на философа, вглядываясь в его лицо на фоне струящегося сзади света. Ослепительные белые облака стремительно гнали узкую, накренившуюся комнату-корабль. Лицо Джона Роберта, огромное в своей власти и тревожной сосредоточенности, все время ускользало из фокуса. Вот сейчас он наконец скажет, подумал Том, хотя одному небу известно, что это будет. Том слышал и свое собственное частое дыхание, и розановское.
— Полагаю, вы знаете, что у меня есть внучка, Хэрриет Мейнелл.
Том растерялся. Он не слышал местных сплетен. Он смутно знал, что какая-то внучка существует, но никогда ее не видел, не думал о ней и совершенно не представлял, сколько ей лет. Может, он хочет, чтобы я сводил ее в музей естественной истории, подумал Том. Господи, как мне теперь выпутываться?
— Да.
— Ей семнадцать лет.
Это слегка меняло ситуацию. Ее нужно свозить в Лондон, сводить на «Гамлета»? Где она вообще? Он спросил:
— Она в Америке?
— Нет, она в Эннистоне, в Слиппер-хаусе. Вы разве не знали, что я снял Слиппер-хаус у вашей матушки?
— Нет.
Том решил, что не обязан подробно рассказывать о своих отношениях с Алекс, непонятных ему самому.
— Она там со служанкой, — добавил Джон Роберт с нелепой серьезностью.
— О… это хорошо…
— Она раньше никогда не бывала в Эннистоне.
— Я могу показать ей город, если хотите…
Или эксцентричный старикашка просто пытается поддержать светскую беседу?
— Я хочу, чтобы вы с ней встретились, познакомились.
— Чтобы я представил ее другим молодым людям? Я могу. Можно устроить для нее вечеринку.
Том уже начал составлять в уме список гостей.
— Нет, я не хочу, чтобы она с кем-либо встречалась. Только с вами.
— Но почему… только со мной?
— Только с вами.
Джон Роберт шумно дышал раскрытым ртом и глядел на Тома как будто с ненавистью, хотя на самом деле, конечно, был просто сосредоточен. Оттого что на Томе так сосредоточились, он запаниковал, почувствовав, что загнан в ловушку. Он хотел встать и облокотиться о каминную полку или открыть дверь в прихожую. Но не мог двинуться. Его словно пригвождали к месту взгляд и целеустремленность Джона Роберта.
— Не могли бы вы объяснить? — произнес Том; он старался, чтобы его слова прозвучали настойчиво, но получилось робко.
— Ей нужен защитник.
— О, конечно, я буду ее защищать… то есть пока я здесь… я же здесь не живу. Я могу ее защищать две недели.
— Я потребую от вас большего.
Он сумасшедший, подумал Том, совершенно съехал с катушек. Он безумен и все же здоров. Выдерживая взгляд философа, Том почувствовал, что и сам съезжаете катушек, словно способен вдруг подняться, подойти к Джону Роберту и потрогать его.
— Мне надо ехать обратно в Лондон… учиться, — сказал Том. — Я не могу просто так… вы хотите, чтобы я стал дуэньей? Найдите кого-нибудь другого.
Сказав это, он ощутил мгновенную боль, словно вечная разлука с Розановым, после такого разговора, была бы невыносимым горем. «Может, он меня загипнотизировал?» — подумал Том.
— Мне нужны вы.
— Но зачем, что я должен…
— Я не хочу, чтобы толпы людей, толпы мужчин…
— Толпы мужчин?
— Добивались моей внучки.
Слово «добивались» прозвучало так странно и чуждо, что Том сначала не понял.
— Ей только семнадцать лет! — сказал Том, — И вообще, почему бы и нет? Я что, должен их отгонять?
— Ей почти восемнадцать.
— Тогда почему она не может сама справиться? Нынешние девушки справляются. Если нужна дуэнья, почему ее горничная не годится?
— Вы спрашиваете, должны ли вы их отгонять. Да, должны. Я хочу это… окончательно прояснить.
— Но это невозможно! Я же не могу посвятить ей всю свою жизнь!
Джон Роберт молча глядел на него, откинувшись назад.
«Во что меня превращают, что за работу мне навязывают? — подумал Том. — Может быть, уйти, бежать? Может, просто нахамить?» Но он не мог. Он подался вперед и сказал ласково, словно обращаясь к ребенку:
122 
