91 
Прислушиваясь к бурному веселью, царящему в Эверсли, я думала, как эти новости повлияют на Хессенфилда.
Однажды я поехала вместе с матерью и Ли осмотреть Эндерби-холл.
Снова я стояла в том зале с его странной, зловещей атмосферой. Я заметила, что мать и Ли испытывают то же самое.
— Пойдем! — резко сказала мать. — Давайте осмотрим дом и побыстрее покончим с этим.
Мы пошли по комнатам. Я вошла в спальню, которая для меня была полна воспоминаниями.
— Какая прекрасная кровать! — заметила мать. Думаю, тот, кто купит этот дом, захочет приобрести И всю обстановку.
Я была рада, когда мы, наконец, вышли из этой комнаты. Мне не хотелось снова видеть ее, а ведь когда-то я ее обожала. Бо часто называл ее «нашим святилищем» и улыбался при этом, считая, что вся эта сентиментальность — не что иное, как шутка.
Мы вышли из дома, и я заметила, что изгородь частично снесена. Ли, увидев мое изумление, быстро сказал:
— Это была бесполезная трата земли.
— А почему же вы раньше огородили ее?
— У меня были насчет нее некоторые планы, но я так и не смог взяться за их выполнение: времени не хватало. А теперь мы здесь выращиваем цветы.
— У меня здесь есть розарий, — сказала мать. — Я своими руками посадила его и приказала ни в коем случае не прикасаться к нему.
— И горе тому, кто потопчет ее цветы! — добавил Ли.
— Значит, это все еще запретная территория?
— Запретная территория? — резко переспросила мать. — Ты странно изъясняешься.
— Нет, это действительно красивый сад, — сказала я, — И совсем рядом с домом.
— И мой собственный, — задумчиво произнесла мать. — Принадлежащий мне одной.
Мы вошли туда и огляделись.
Большую часть сада мать оставила в первозданном виде, благодаря чему он выглядел особенно привлекательно, но повсюду она посадила цветы. Неподалеку находился ее розарий, который был заполнен прекрасными розами всех сортов — в том числе там рос большой куст дамасских роз, которые особо почитались в нашей семье, так как одну из наших прародительниц назвали в честь них, когда Томас Линакр впервые привез этот цветок в Англию.
Близился сентябрь, время возвращаться, если мы не хотели попасть в непогоду.
И в последний день августа мы выехали в направлении Эйот Аббас.
* * *
В день нашего отъезда висел легкий туман — знак, что осень не за горами. Некоторые листья приобрели бронзовые оттенки, и Харриет заметила, что мы вовремя уезжаем, ибо от лета осталось совсем немного. Кларисса со слезами на глазах прощалась с Дама-рис.
— Поехали с нами, — повторяла она. — Почему ты не можешь? Ну почему? Почему?
— Ты скоро снова к нам приедешь, — сказала мать. Тогда Кларисса обняла ручками шею Дамарис и отказалась отпускать. Пришлось Дамарис нежно разжимать ее ручки.
— Мы скоро снова встретимся, — пообещала она.
Когда мы отъезжали от дома, Кларисса сидела, погруженная в себя, и ничто не могло ее отвлечь, даже сахарный мышонок, которого на прощанье сунула ей в руку моя мать.
Но час спустя она уже высовывалась из окна и звала нас посмотреть на козла, привязанного к палочке. После того как мы все налюбовались козлом, Кларисса сообщила, что он может предсказать погоду, Я, желая поддержать ее интерес, спросила:
— Как это?
— Потому что он знает. Если он щиплет траву, повернувшись головой к ветру, будет хороший день, а если он к ветру развернулся хвостом — пойдет дождь.
— И кто тебе это сказал?
— Моя тетя Дамарис. — Она снова погрустнела. — А когда мы еще поедем к ней?
— О, моя девочка, мы же только что уехали. Она задумалась, потом вытащила из своего кармашка сахарного мышонка и хмуро оглядела его.
— А если я откушу ему голову, как он будет видеть? — спросила она.
Потом она снова замолчала, после чего прислонилась ко мне и заснула.
Был полдень. Мы остановились у обочины дороги. Мать положила в карету корзину, набитую едой: «Чтобы вам не останавливаться в гостиницах. Вы можете перекусить и на свежем воздухе, когда вам захочется».
Это показалось хорошей идеей, и Клариссу наш обед так заинтересовал, что на какое-то время она и думать забыла о Дамарис. И, кроме того, лошади смогли немного передохнуть. Мы нашли приятную лужайку у дороги и под большим дубом разложили нашу еду.
К нам присоединились двое грумов, и Кларисса тут же забросала их вопросами о лошадях и рассказала им историю о свинье и ежике, которую поведала ей тетя Дамарис.
91 
