11 
Словом, микроволновки у меня пока нет. А торчать у плиты и вообще готовить, признаюсь честно, я совсем не люблю. Не понимаю я этого. Подумаешь, подвиг: измельчить в комбайне оливки, брынзу и брокколи! Или там курятину и, допустим, яйца. Когда женщины в моем присутствии пытаются вытрясти друг из друга новенькие рецепты, мне становится ужасно скучно и, если поблизости есть мужчины, я переключаюсь на их разговоры, которые, на мой взгляд, всегда интереснее.
Итак, сегодня на ланч у меня яблоко, засохший сыр, йогурт и кофе с молоком. Хорошо, что в хлебнице еще есть немного хлеба – с ним еда всегда сытнее и через полчаса не тянет снова заглянуть в холодильник.
Усаживаюсь на диване перед столиком с нехитрым кушаньем, и в голову снова лезут настырные мысли. Помнит ли Колберт, что тогда предложил? Есть ли в словах Джосс хоть капля здравого смысла? Возможно ли это – претворить ее план в жизнь?
Нет же, нет! Сосредоточенно ем нарезанное на дольки яблоко и стараюсь не думать о разных нелепостях. Хватает меня ровно на минуту.
А если правда попробовать? – звенит в голове, и в носу начинает щекотать как обычно, когда воображаешь себе что-то запретное, трудновыполнимое или недосягаемое. Вспоминается взгляд Колберта и охватывает нездоровое желание снова очутиться под его прицелом.
Нет, я точно схожу с ума! Становлюсь под стать ему и своей затейливой подружке! Вскакиваю с места, подхожу к клетке Пуша, замечаю «горошек» в лотке, несу его в ванную. Хочется убежать от раздумий, вытеснить их привычными заботами. Увы! Мыть лоток можно и под аккомпанемент мыслей.
А если не слишком во все вникать, не ломать голову над последствиями? Взять и позвонить, а там будь что будет. Не ответит – вопрос отпадет сам собой. Скажет, что все это шутка, – рассмеюсь и заявлю: я тоже шучу. Ну, а если…
По спине и рукам бежит холодок. Возвращаюсь в комнату, ставлю лоток на место, опять сажусь за стол. Нельзя ведь так просто отмахнуться от этой проблемы, а другого выхода нет, настойчиво шепчет совесть. Качаю головой, мечтая закрыть ей рот, но она говорит все громче: если не сделать операцию, Долли, не дай бог, вообще ослепнет. И что тогда? Каково тебе будет? Могла помочь – пусть столь необычным способом, – но не потрудилась и попробовать. Возилась со своим кроликом, а на человека плевать хотела. На собственную единственную крестницу!
Вдруг сердце стискивает страх. Перед непознаваемым, всевидящим и карающим за бесчеловечность. Наверное, это и есть Бог. Сцепляю руки в замок, насилу одолевая порыв сложить их перед грудью. Не могу назвать себя набожной, да и в церкви бываю крайне редко, но мать моего отца, моя бабушка, глубоко верующая, а поскольку в детстве я с ней нередко общалась, на мне это, конечно, сказалось.
Снова встаю, не притронувшись ни к сыру, ни к йогурту. Начинаю мерить гостиную шагами. Ощущаю все сильнее, что чувство долга переплетается в душе с воскресшим впечатлением о том разговоре, и делается все более и более страшно. В голове вновь и вновь звучат перечисленные Джосс «за», воображаемый взгляд Колберта следует за мной из угла в угол и, кажется, отыщет везде, убеги я хоть к самому черту. Я и представить не могла, что этот взгляд так ярко запечатлелся в памяти, и не подозревала, что настолько живо помню все те странные чувства…
Вечереет. Как бесполезно проходит день! Хотелось отдохнуть, посмотреть телевизор.
Телевизор! Хватаю пульт и жму на кнопку включения, надеясь, что болтовня актеров, шоуменов – кого угодно – станет долгожданным избавлением. Смотрю на экран, предельно сосредотачиваясь, но по прошествии нескольких минут ловлю себя на том, что в упор не вижу, кто передо мной и что это за канал. Думаю о своем. Все о том же! Кошмар!
Вот на ум приходит спасительная мысль. Чтобы удостовериться в своей правоте, выдвигаю ящики компьютерного стола, просматриваю все, что в них храню, заглядываю на верхние книжные полки, даже на платяной шкаф. Обрадованно беру телефонную трубку и набираю номер Джосс. Та, когда я называюсь, отвечает с обидой в голосе:
– Чего тебе?
Досадую, хоть и прекрасно знаю: она это не всерьез, уже завтра и думать забудет, что должна для приличия надуть губы.
– У меня уважительная причина! – победно восклицаю я. – Его номер исчез!
– Как это? – изумляется Джосс.
– Вот так! – Опускаюсь на диван и с облегчением вздыхаю. Даже начинаю не без интереса поглядывать на экран. – Бумажки нет. Наверное, я ее выкинула вместе с ненужными квитанциями и чеками.
11 
