73 
4. Видите ли вы углы? (Да).
5. Удерживают ли вас? (Да).
6. Ожидаете ли вы увидеть родных? (Да).
7. Допускаете ли вы многое другое? (Да).
8. Видите ли вы области? (Нет).
9. Хотите ли вы увидеть области? (Прочерк).
10. Можете ли вы рассудить? (Нет).
11. Будет ли вам жалко? (Да).
12. Расходятся ли восходящие именно в вашем случае? (Да. Этот ответ он дал в связи с тем, что чем дальше жил, чем выше, так сказать, поднимался, тем больше расходилось то, что получилось, с тем, что представлялось; и это был последний вопрос).
На эту анкету Карасев, против ожидания, едва бросил взгляд.
— Ну что же, — сказал он, — думаю, что можно… хотя, конечно… а впрочем, почему же нет. Что вы от меня-то собственно хотите? — спросил он вдруг с легким раздражением.
— Работать хотелось бы, — проговорил изумленный Даня.
— Я не вам, — строго сказал Карасев, хотя в комнате никого больше не было. Все счетоводы, безусловно, немного не в себе — еще бы, столько ответственности. — А вы приходите и работайте, с завтрашнего дня. Оформит вас Клавдия на первом этаже.
7
Управление по учету жилплощади являло собою одну из страннейших и потому естественнейших контор в городе. Пролетариат, наслаждаясь властью над миром, восьмой год проводил его детальную перепись.
Главной бедой предыдущей власти был не угнетательский ее характер, — эка, чего не видали, — а роковой недоучет всех возможностей, неподоткнутость одеял. Надлежало подробнейшим образом учесть вначале весь жилфонд, выселенные, полуразрушенные, опустошенные высылками квартиры, ставшие приютами для воровских хаз чердаки и подвалы, пустующие университетские лаборатории, сторожки, будки для садовничьего инвентаря. Помещения надлежало учитывать потому, что в них, во-первых, мог гнездиться враг, а во-вторых, при необходимости срочного врага таковым мог послужить недоучетчик, недоноситель о пустующей комнате, обнаглевший жилец, занявший лишнее. Когда жилфонд Ленинграда был относительно учтен, настала очередь пустырей, разрушенных зданий, участков необработанной земли — все это называлось теперь Ленкадастром. Когда же и земля в Ленинграде и вокруг него была более-менее переписана, Ленкадастр сделался Ленреестром, и помещался все там же, на Защемиловской, и учитывал вещи вовсе уж непредсказуемые.
Иногда вдруг приходила директива переписать все городские статуи (женские), а иногда — все мосты; иногда — трехэтажные, а потом вдруг розовые здания. Когда директив долго не было, Карасев проявлял инициативу и предлагал переписать и свести в таблицу все голубятни, коих, запомнил Даня, было в городе ровно 43. Все это было зачем-то нужно, ложилось ромбиком в мозаику мира, составляемую неизмеримо высоко — Богом? Госстатом? Простым, прагматическим начальникам надо было знать, сколько в Ленинграде колбасных магазинов или трамваев, но сведения о потерянных собаках, собираемые в реестр по уличным и газетным объявлениям, могли понадобиться только величайшему стратегу, желающему учесть мелочи, или Богу, решившему проинспектировать все сущее. Дане полагалось упорядочивать сведения и сводить их в простыни общих таблиц на желтой бумаге, в трех экземплярах, а приносили их тихие агенты Карасева, сборщики статистики, большей частью калеки. Инвалидам непыльный заработок был в радость, и странное зрелище представляла собой очередь этих увечных — безруких, одноглазых, — приносящих сведения о числе сантехнических люков на Гороховой или арок на Международном. Но Даня давно не спрашивал, кому это нужно, а только благодарил судьбу за убежище, где досталось ему право не продавать душу. А досуга у него хватало.
Есть орудия тайных сил, не интерпретируемых в терминах добра и зла — человеческих понятий, спущенных сюда для того, чтобы люди в них путались и не посягали на главное. Пока они самоутверждаются или уничтожают друг друга при помощи добра и зла, истинные силы спокойно действуют вне этих ложных противопоставлений, оперируя истинными — например, сила и слабость, простота и сложность; эти силы не нуждаются в людских подвигах и мерзостях, но нуждаются в учете, в непрерывной инвентаризации сущего; и тот, кто попал к ним в услужение, живет не слишком весело, зато уж защищен от гибели в дешевой игре. Если у него есть занятие, ему не скучно. Тем, у кого есть занятие, лучше всего работать в Ленреестре, Главкадастре или Центрпроекте — все лучше, чем в Душторге или Госкадавре. Кое-что Солодов понимал: любой, кто был тут причастен к учету, выпадал из всех прочих реестров, ибо сам составлял их.
73 
