72 
Но кто она такая, размышляла Нэнси, чтобы обвинять его? И если задуматься — разве Учителя-телепаты удивительнее, чем знакомый ей мир? Мир глобальных войн, религиозных конфликтов, гонки ядерного оружия, развязанных из-за различия идеологий мировых правительств? Современная западная жизнь более или менее безумна, чем общество в Гималаях? До Нэнси вдруг дошло, что в ее душе эхом звучат слова Джека: кто она такая, чтобы утверждать, что возможно на этом свете, а что невозможно? Она чувствовала, что стремительно теряет ощущение перспективы, и опасалась потерять способность различать правду и иллюзии. А может, границы между ними уже не подвластны ее пониманию? Она утратила веру в такие удобные отличия.
— Джек. — Нэнси отчаянно пыталась добиться хоть какой-то ясности. — Пожалуйста, дайте мне четкий ответ: как вы думаете, Антон хотел пройти по стопам нацистской экспедиции своего отца и найти братство? Искал ли он «Книгу Дзян» и секрет супермена, или как там его?
Вопросы звучали до нелепости упрощенно, и ответ Джека не принес утешения, на которое она так надеялась. Он взглянул на нее и пожал плечами.
— Возможно, да, возможно, нет… После вашего рассказа о его отце и утверждения Гуна о том, что «Книга Дзян» — это терма, — вполне возможно. Особенно если учесть, что он отправился в путешествие с тертоном.
Он сделал паузу, будто приводил в порядок свои мысли.
— Вот что я вам скажу, Нэнси. Порой даже такой утративший иллюзии человек, как я, вынужден поверить в самые нелепые теории.
— Поясните, пожалуйста.
— Пожалуйста. Если и население Тибета, и нацисты, и Антон верят в существование «Книги Дзян» или великого Белого братства, в реинкарнацию или хоть в летающих поросят, а я один не верю, мне надо просто заткнуться. Если мы хотим найти Антона, мы должны думать, как он, то есть поверить во все вышеперечисленное. К тому же, если «Книга Дзян» существует, стоит она в миллион раз дороже, чем алмаз Кохинор. Это будет величайшая реликвия всех времен.
Джек почти облизывался. Нэнси почувствовала, как в нем просыпается азарт искателя приключений, почуявшего клад.
Несомненно, подумала Нэнси, он надеется заработать. Им движет не только тщеславие ученого. На мгновение она ощутила разочарование: поиск Антона и правды о его деятельности в Тибете был для Джека не более чем опасным предприятием, сулящим обогащение. Но если это корысть, пускай. Нэнси зашла очень далеко, и ей хотелось одного: двигаться дальше. Если она поступает жестоко по отношению к себе, то только по причине личной заинтересованности: она должна получить этот материал, тот самый «главный сюжет всей жизни», в поисках которого пропал Антон.
— Так вы не передумали ехать в Пемако? — осторожно спросила Нэнси.
Джек Адамс улыбнулся.
— Разумеется, нет. Едем.
— Думаете, с Антоном случилось нечто ужасное?
— Кто ж его знает? Одно бесспорно: Антон невероятно вынослив, он из тех, кого называют несокрушимыми. И он дьявольски везучий. Может, он шатается между древними монастырями и отлично проводит время…
— Или окончательно сошел с ума, — мрачно договорила Нэнси.
Джек запрокинул голову и допил последние капли из бутылки, со стуком поставил ее на стол и оглянулся на дверь.
— Или то и другое. Существует только один способ выяснить это… Когда надо, этого Гуна Лобсанга никогда нет рядом!
36
Высоко на горном склоне, почти у самой опушки леса группа монахов вновь остановилась на привал, укрывшись от дождя под густой листвой акаций. Внизу, в долине, лениво ворочалось пухлое облако.
Несмотря на неутихающий страх погони, Антон Херцог воспринял остановку с облегчением. Когда монахи несли его, ремни, удерживавшие истощенное тело на носилках, натирали кожу, местами она даже кровоточила. Голова Антона моталась из стороны в сторону на ходу, шея ныла от постоянных усилий держать голову прямо. Он радовался короткой передышке, пытался дышать размеренно, давая расслабиться легким. Может быть, они уже почти пришли. Может быть, до Агарти остался один переход. Он надеялся на это, потому что знал: долго ему не протянуть.
Подошел помощник настоятеля и, присев на корточки, предложил Херцогу свежезаправленную трубку. Затягиваясь сладковатым дымком, Антон услышал, как старый лама поднялся и завел разговор с другим монахом. Херцог с трудом заставил себя открыть глаза. Монахи изучали карту. Минуту спустя помощник настоятеля вновь присел на корточки, поднес карту к глазам Антона и ткнул грязным ногтем в левый верхний угол мокрого истертого листа.
72 
