Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
10 
И вдруг является этот великолепный мужчина, несомненно, отъявленный негодяй, который, как оказалось, более чем готов залезть к ней под юбку. Почему бы не позволить ему определенные вольности? Что хорошего дала ей добродетель? Целомудрие не согреет в постели, и ей это было известно лучше, чем кому бы то ни было.
Аманда смело вцепилась в распахнутые полы рубашки Джека и притянула к себе его голову. Он немедленно подчинился: его губы едва коснулись ее рта. И снова по телу разлилось тепло. Удар наслаждения почти парализовал ее. Его тело налилось тяжестью. Его язык дразнил, обводя контуры ее губ, пока она не приоткрыла рот. И тогда язык проник внутрь, гладя и лаская, и она отпрянула бы в ужасе, если бы ее голова не покоилась так надежно в изгибе его руки. Жгучие ощущения разлились внизу живота и в тех частях тела, которые она не смела назвать вслух. Она ждала, когда он снова попробует ее на вкус… о, его поцелуи казались такими странными… интимными… и волнующими, и она не могла сдержать тихий стон, рвавшийся из горла. Ее тело медленно расслабилось, а руки легли на его голову, лаская жесткий черный шелк волос, коротко стриженные локоны, сужающиеся углом на затылке.
– Расстегни мне рубашку, – пробормотал он, продолжая целовать ее, пока она возилась с пуговицами его жилета и застежкой полотняной рубашки. Тонкая ткань была теплой и душистой, пропитанной запахами его тела и смятой в тех местах, где заправлялась в брюки. Кожа торса была гладкой и золотистой, и любое прикосновение Аманды заставляло мышцы сокращаться. Жар, исходивший от него, манил ее, как солнечный зайчик – кошку.
– Джек, – задохнулась она, пробираясь под его рубашку и гладя широкую спину, – я не хочу заходить дальше. Этого подарка мне вполне достаточно.
Он только хмыкнул, припадая губами к ее шее.
– Согласен.
Она прильнула к его обнаженной груди, жадно впитывая тепло и запахи.
– О, это ужасно!
– Что тут ужасного? – удивился он, продолжая играть с ее локонами и нежно поглаживая большим пальцем чувствительное местечко на виске.
– Потому что иногда лучше не знать, чего лишаешься.
– Милая, – прошептал он, вновь крадя поцелуй с ее уст, – милая, позволь мне остаться еще ненадолго.
И прежде чем Аманда успела ответить, поцеловал ее еще крепче, чем раньше: большие руки зарылись в массу растрепанных завитков и сжали ее голову. Она всем существом устремилась к его губам и телу, не в силах запретить себе прижаться к нему как можно теснее. Глубочайшее физическое возбуждение, подобного которому она доселе не испытывала, продолжало нарастать, и она выгнулась натянутой струной, пытаясь успокоиться. Он был силен, огромен, и скрытой в нем мощи было достаточно, чтобы при желании одолеть ее, сломать. И все же удивительная нежность обволакивала ее, и Аманда гадала, почему совсем не боится его, хотя должна бы. Ее с. детства учили, что мужчинам нельзя доверять, что эти опасные создания не в силах совладать с собственными страстями. И все же с этим человеком она чувствовала себя в полной безопасности. • •• Аманда положила ладони ему на грудь, в распахнутый ворот, и под ладонью быстро забилось сердце.
Он отстранился и посмотрел на нее глазами такими темными, что синева, казалось, растворилась во мраке ночи.
– Аманда, ты веришь мне?
– Разумеется, нет. Я ничего о тебе не знаю. Он беззвучно рассмеялся.
– Разумная женщина.
Его пальцы забегали по пуговицам ее лифа, ловко высвобождая пластинки резной слоновой кости из петель.
,. Аманда закрыла глаза, чувствуя, как сердце трепещет, подобно крыльям пойманной птички. Но она продолжала твердить себе, что после сегодняшнего вечера никогда больше его не увидит. Она позволит себе все запретные вещи, а потом навсегда сохранит память о них в потаенном уголке души. Только для себя одной. А когда состарится и привык-нет к одиночеству, с ней навсегда останется воспоминание о ночи, проведенной с красивым незнакомцем.
Полосатая ткань распахнулась, открыв сорочку из шелковистого полупрозрачного полотна, стянутую корсетом на косточках, застегнутым спереди на крючки. Может, объяснить ему, как расстегивается корсет?
Но тут же стало очевидным, что Джек хорошо знаком с тайнами дамских туалетов и это не первый увиденный им корсет. Чуть сжав ее ребра, он свел концы корсета вместе и с необычайной легкостью вынул крючки из петелек, а потом уговорил Аманду высвободить руки из рукавов. Теперь она лежала перед ним, слегка прикрытая тонкой просвечивающей сорочкой, и казалась себе совершенно нагой. Руки подрагивали от напряжения. Один Бог знает, чего ей стоило внешнее спокойствие. Так и хотелось схватить лиф платья и закутать плечи.
10 
