7 
– Боитесь?
О да. Всю свою жизнь она боялась этого: риска, возможного отказа, насмешек, издевательств… она даже опасалась разочароваться, обнаружив, что близость с мужчиной на самом деле так омерзительна и гнусна, как уверяли сестры. Однако совсем недавно она поняла, что есть нечто такое, чего она страшится еще больше: никогда не узнать той великой, соблазнительной тайны, которая, похоже, стала достоянием всего остального человечества. Аманда так хорошо описывала в своих романах страсть и порожденные ею томление, безумие и экстаз, словом, все чувства, которые самой не довелось и не доведется испытать. Но почему? Ей не выпало на долю быть любимой настолько, чтобы мужчина предложил соединить их жизни. Но разве это означает, что она навсегда обязана остаться нежеланной, ненужной, невостребованной? Сколько ночей может быть в жизни женщины? Двадцать тысяч? Двадцать пять? Так вот, хотя бы одну из них она не хочет провести в одиночестве.
Рука, казалось, по собственной воле потянулась к шпилькам. Последние шестнадцать лет она закалывала волосы одинаково: сворачивала волнистые пряди в аккуратный узел и укладывала на затылке. Для такой прически требовалось ровно шесть шпилек, зато узел был надежно скреплен. По утрам голова всегда казалась аккуратной, но к концу дня множество мелких завитков выбивались на волю, образуя пушистый нимб вокруг лица.
Одна шпилька… две… три… Она вынимала их и сжимала в руке, так что острые концы впивались в мягкую плоть ладони. Освобожденная масса тяжело упала на плечо.
Синие глаза вспыхнули. Джек порывисто протянул руку, но тут же спохватился.
– Можно? – выдохнул он.
До этой минуты ни один мужчина не спрашивал разрешения коснуться ее.
– Да, – ответила Аманда, хотя потребовалось две попытки, чтобы слово прозвучало достаточно ясно. Она закрыла глаза, почувствовала, как Джек придвинулся ближе и кожу на голове закололо сотнями иголок, когда он принялся перебирать длинные локоны, распуская скрученную гриву, задевая затылок, раскидывая рыжеватую мантию по спине и плечам.
Широкая ладонь легла на ее пальцы, осторожно разжимая кулачок, заставляя ронять шпильки. Большой палец разгладил крохотные красные вмятинки от концов шпилек. Твердые губы нежно дотронулись до ссадинок. Его жаркий шепот настиг ее, как выстрел:
– Ваша рука пахнет лимоном.
Она открыла глаза и мрачно воззрилась на него.
– Я протираю руки лимонным соком, чтобы свести чернильные пятна.
Объяснение, похоже, немало его позабавило, и к огню во взоре прибавились смешливые искорки. Он отпустил ее руку и принялся играть с непослушным локоном, то и дело задевая за ее плечо и заставляя замирать от предвкушения.
– Скажите, почему вы отправились к миссис Брадшо, вместо того чтобы соблазнить кого-то из знакомых?
– По трем причинам, – выдавила она, сознавая, что слова застревают в горле, потому что он продолжал гладить ее волосы. Предательский румянец окрасил лицо и шею. – Прежде всего я не хотела спать с человеком, которого могу встретить в обществе. Во-вторых, я просто не знаю, как обольстить мужчину.
– Этому легко научиться, красотка.
– Что за дурацкое прозвище, – неуверенно рассмеялась она. – Не называйте меня так.
– И в-третьих… – напомнил он.
– В-третьих… мне не нравится никто из знакомых мужчин. Я пыталась представить, как это будет, но ни один не привлекал меня настолько, чтобы обратить на него внимание.
– А какого рода мужчины вас привлекают? Аманда слегка подскочила, обнаружив, что его пальцы обводят вырез на спине.
– Ну… прежде всего не красавцы.
– Почему?
– Потому что красоте всегда сопутствует тщеславие. Джек неожиданно ухмыльнулся:
– Из этого, по-вашему, следует, что уродство есть первый признак добродетели?
– Я не это имела в виду, – запротестовала она. – Просто предпочитаю мужчину с обычной внешностью.
– А как насчет характера?
– Спокойный, не хвастливый, не высокомерный, умный, не самодовольный и добродушный.
– Думаю, красотка, что ваш идеал – это само воплощение посредственности. И к тому же вы лжете, поскольку хотите вовсе не этого.
Аманда раздраженно свела брови.
– Позвольте заверить, что я никогда не лгу!
– Тогда скажите, что не желаете встретить человека, похожего на персонажа ваших романов. Как, например, героя последнего.
Аманда пренебрежительно фыркнула.
– Аморальное, беспринципное животное, которое доводит до гибели и разорения не только себя, но и окружающих? Дикарь и варвар, способный взять женщину против ее желания? Он не герой, сэр, и я ввела его в роман только чтобы показать, какими последствиями грозит подобное поведение!
7 
