128 
* * * *
Теперь Зудин ехал медленно, потому что берег машину и никуда не опаздывал. Взглянув на часы, он вернулся к своим невеселым мыслям. Если Лопатин уже сделал мокрое дело, если дом сгорел, Аллы нет в живых, Зудина затаскают по милициям и прокуротурам. А у Зудина теперь нет алиби. Никакого. Ясно, когда трагически погибает один из супругов, подозрение автоматически падает на другого супруга.
Что ответить следователю? Как объяснить свое отсутствие на рабочем месте именно в тот момент, когда в доме случился пожар, когда погибла жена? Сказать, мол, я вместе с незнакомыми людьми, которые меня похитили, мотался на машине по ночным колхозным полям? Любовался луной? Звезды на небе считал? Полный бред. В эти россказни не поверит подросток из школы для умственно отсталых. Законченный дегенерат не поверит.
Однако до встречи со следователем, до неприятных вопросов ещё предстоит дожить. Надо, чтобы скорее закончилась эта ночь, надо встретить рассвет живым. Господи, как же он влип, как увяз… Остается радикальный способ разом кончить все неприятности: купить веревку, мыла. И в петлю.
– Скоро приедем? – спросил с заднего сидения Боков.
– Минут через двадцать, – тяжело вздохнул Зудин.
К бывшему управлению мелиорации подъехали через два с лишним часа. Зудин дважды намеренно сбивался с дороги, поворачивал не в ту сторону, затем, делая круг по проселочным дорогам, возвращался то место, которое они проезжали. И волынка начиналась по новой.
– Если ты ещё свернешь не в ту сторону, на меня не обижайся, – сказал Девяткин.
– Такая темень, – пожаловался Зудин. – Тут не то, что дорогу, штаны потеряешь.
Путников встретил глухой забор, запертые ворота и висячий замок, продетый в ржавые ушки. У самого горизонта светились огоньки деревни или хутора, такие далекие, что больше напоминали звезды другой галактики.
– Нас тут не ждали, – вздохнул Девяткин.
– Они обязательно вернутся, – сказал Зудин.
– Теперь подумай, где можно спрятать машину. Чтобы нам не торчать тут на дороге.
Зудин показал пальцем на левую сторону.
– Спрятаться тут легко. Там всего метрах в пятидесяти было то ли озеро, то ли болото. В такую жару оно высохло, но остались камыши, очень высокие.
– Умница, – впервые похвалил Зудина Девяткин. – Если бы ты был красивой женщиной, я бы на тебе женился. Сворачивай в камыши.
Зудин вывернул руль, задним ходом загнал машину в заросли желтой осоки. Под колесами зашуршали стебли камыша, сухая трава и мелкие камушки.
– Стоп, – скомандовал Девяткин. – Хорошая позиция. Нам все видно, а вот нас, кажется, не заметно.
Он вышел из машины, пересадил Зудина на заднее сидение. Похлопав Бокова по плечу, вложил в его руку пистолет, показал пальцем на хозяина ресторана.
– Если он только дернется, если толко пошевелится,стреляй без раздумий. Я разрешаю. Здесь хорошее живописное место. В самый раз для могилы.
Зудин окаменел. Девяткин достал из сумки плоский фонарик и сунул его в карман. Дошагал до ворот, запертых на замок с наружной стороны, остановился. В воротах калитка, он тихо потянул за металлическую ручку, не открывается.
Тишина, лишь где-то далеко в степи стрекочут цикады, и шуршит сухая осока на высохшем озере. Ветер поднимает над землей, гонит куда-то колючий песок и пыль. Девяткин, спотыкаясь в темноте, пошел вдоль забора, повернул за угол. Споткнувшись в очередной раз, он запустил руку в карман, хотел включить фонарик.
И тут услышал кашель с другой стороны. Девяткин шагнул к забору, приложил ухо к неструганным доскам. Застыл на месте и долго прислушивался, но кашля больше не услышал. Далекий мужской голос произнес несколько отрывистых слов. Возможно, кашель и человеческий голос лишь игра воображения, распалившегося к ночи?
Девяткин поставил ногу на нижнюю перекладину, решив про себя, что лазить по заборам в пиджаке не очень удобно. Да и новый костюм очень жалко. Он зацепился руками за край занозистых досок, подтянулся, забросил ногу на верхнюю перекладину. Повиснув на заборе, он заглянул во двор. Если бы не луна, вылезшая из-за прозрачного облачка, тьма была бы кромешной. Девяткин увидел прямо перед собой, буквально в полуметре, то ли сарай, то ли курятник. Крыша плоская, односкатная, крыта рубероидом. Девяткин лег грудью на край забора, перебросил одну ногу на другую сторону.
Дотянувшись ногой до крыши, выставил вперед руку, оперся ладонью на поперечную планку, державшую рубероид. Он оттолкнулся от забора другой рукой, перебросил тело на крышу. Показалось, сейчас он снова услышал чей-то сухой кашель. Лежа на животе, Девяткин замер, вжал голову в плечи. Слава Богу, тут хоть собак не держат.
128 
