— Кто был руководителем в период адаптации?
— Гриффин Стронг. Социальный работник. Шону он нравился. По крайней мере, жалоб я от него не слышал.
— Когда-нибудь раньше бывали случаи, чтобы Шон не приходил ночевать, преподобный Сэвидж?
— Никогда. Несколько раз он припозднился, но в каждом случае звонил и предупреждал. Больше ничего.
— Как вы думаете, могут ли у него быть причины сбежать из дома?
Сэвидж обдумал вопрос. Он сплел пальцы вокруг кружки и покрутил ее между ладонями.
— Однажды он сумел разыскать своего отца, ничего мне не говоря… — проговорил он наконец.
— В Северном Кенсингтоне?
— Да. В какой-то автомастерской в Манро-мьюз. Это случилось несколько месяцев назад. Не знаю точно, как прошла их встреча. Он не рассказывал. Но не думаю, что результаты оправдали его надежды. Его отец давно живет своей жизнью. У него жена и дети, это мне сообщил инспектор Шона из соцслужбы. Поэтому, если Шон рассчитывал на отцовское внимание… Тут его ожидало полное разочарование. Однако вряд ли это заставило бы его сбежать от нас.
— Как зовут отца?
Сэвидж назвал его: некий Сол Оливер. Но на этом он израсходовал последнюю каплю терпения и смирения; очевидно, ни первое, ни второе не было его сильной стороной.
— Итак, суперинтендант Линли, я рассказал вам все, что знаю, — проговорил он. — Теперь я хочу, чтобы вы посвятили меня в свои планы. Что вы намерены делать? Только не говорите, что вы намерены делать через сорок восемь часов или сколько еще вы хотите, чтобы я подождал на тот случай, если Шон действительно сбежал. Он не сбежал. Он всегда звонит, когда опаздывает. Он уходит из «Колосса» и заходит сюда, сказать мне, что все в порядке и что он идет в спортзал. Там он молотит боксерскую грушу и потом идет домой.
Спортзал? Линли сделал пометку в блокноте. Какой спортзал? Где? Как часто он туда ходит? И как Шон добирается от «Света Бога» до спортзала, а оттуда — домой? Пешком? На автобусе? Есть ли у него привычка ловить машину? Или кто-то подвозит его?
Сэвидж с удивлением воззрился на полицейского, но ответил на все вопросы не пререкаясь. Шон ходит пешком, сказал он Линли. Этот спортзал расположен недалеко и от церкви, и от дома. Называется он «Сквер фор Джим».
— Есть ли там у мальчика наставник? — поинтересовался Линли. — Кто-то, кем он восхищается? Кто-то, о ком рассказывает?
Сэвидж покачал головой. Он сказал, что Шон ходит в спортзал, чтобы выплеснуть злость, — по рекомендации все того же инспектора соцслужбы. Он не мечтает стать бодибилдером, боксером или кем-то в таком духе. Во всяком случае, Сэвидж об этом не слышал.
— А что насчет друзей? — продолжал задавать вопросы Линли. — Есть ли они у Шона, и если да, то кто они?
Сэвидж не сразу ответил, но через несколько секунд признал, что у Шона Лейвери друзей, похоже, не было. Но тем не менее он всегда был хорошим, ответственным мальчиком, настаивал Сэвидж. И в одном его приемный отец не сомневается ни на йоту: Шон обязательно позвонил бы или как-то еще сообщил о том, что не придет домой.
И после этого, поскольку Сэвидж догадывался, что сотрудник Скотленд-Ярда не пришел бы с визитом вместо местного полицейского по той лишь причине, что он случайно находился в кабинете Ульрики Эллис во время телефонного звонка по поводу пропавшего мальчика, священник многозначительно произнес:
— Мне кажется, настало время, чтобы вы наконец рассказали мне, что привело вас сюда, суперинтендант Линли.
В ответ Линли спросил, нет ли у преподобного Сэвиджа фотографии Шона.
Здесь нет, ответил Сэвидж. Все фотографии хранятся у него дома.
Глава 11
Даже если бы Робби Килфойл в бейсболке с логотипом «Евродисней» не намекнул на особые отношения между Гриффином Стронгом и Ульрикой Эллис, Барбара Хейверс и сама бы заподозрила нечто такое, понаблюдав за парочкой первые же пятнадцать секунд. Она не смогла бы определить, что между ними: полная горечи безответная любовь, или свидания в местной столовой, или камасутра под звездами. Не смогла бы она и однозначно сказать, не являются ли их отношения улицей с односторонним движением, по которой в одиночестве едет Ульрика, держа путь в никуда. Но в том, что между ними что-то есть, сомневаться не приходилось. Некий заряд, который подразумевает обнаженные тела, стоны под одеялом и обмен телесными токами, но который в реальности может быть чем угодно, от рукопожатия до первобытного совокупления, — такой заряд пронизывал воздух между Ульрикой и Гриффином, и только глухонемой инопланетянин стал бы это отрицать.