42 
— Тени? — Серафия криво ухмыльнулась. Точно, девчонка находится под властью Галаша. Наверняка уже участвовала в каких-нибудь ритуалах посвящения. Кнутом тут явно не обойдешься. Каленое железо и очищающий душу огонь — вот единственный способ лечения этой напасти. Ничего, главное сейчас, — убедить Шанаю, что никто не держит на нее зла. А когда она выпустит ее из западни, тотчас же вызвать дознавателей инквизиции. Другого выхода нет. Да, король Харий придет в ярость, но вряд ли успеет спасти дочь. Да и что он сделает против решения Священного Трибунала? Хотя… Возможно, Шанаю и оставят в живых, чтобы иметь возможность шантажировать ее отца и усилить в Дахаре власть храмов, которые в последние годы стали практически независимыми от светского общества. И в любом случае королева Ханна станет ее вечной должницей, наконец-то избавившись от нелюбимой падчерицы.
Осталась самая малость — заставить маленькую принцессу открыть дверь, ведущую из подвала.
Пока эти заполошные мысли метались в голове у Серафии, Шаная молча смотрела на нее. В глубине пронзительно-синих глаз прыгали веселые искорки, будто девочка была готова в любой момент расхохотаться, но с трудом сдерживалась.
— Лапонька моя, — заискивающе протянула настоятельница, не почуяв угрозы во взгляде девочки. А возможно, просто не желая ее видеть, — ну, право слово, пошутила и хватит. Выпусти меня. Поднимемся в мою комнату, я оденусь, обработаю порезы на ногах, и поговорим с тобой спокойно. Обещаю, что не трону тебя и пальцем.
«Потому что тобой займутся настоящие мастера этого дела», — про себя добавила женщина.
— А знаете, почему меня сюда привели тени? — продолжила Шаная, не обратив ни малейшего внимания на уговоры Серафии. Присвистнула псу, и тот неспешно отошел к одной из стен. Принюхался и принялся отчаянно царапать когтями каменный пол, безуспешно пытаясь вытащить одну из плит. Серафия невольно охнула, когда осознала, какое именно место заинтересовало странное животное, более похожее на сгусток тумана, чем на существо из крови и плоти. Именно туда некогда она положила легкое, почти невесомое тело девочки, которую собственноручно забила до смерти.
— Сколько ей было лет? — спросила Шаная. — Маленький перепуганный ребенок, лишившийся родителей во время эпидемии черного мора. Идеальная жертва, не правда ли? Никто ее не искал, никто не задавал лишних вопросов. Ее привезли в монастырь поздней ночью, когда воспитанницы еще спали. А уже на рассвете девочка угодила сюда. Кстати, как ее звали?
Серафия молчала. От ужаса у нее прилип язык к нёбу. Это было пять лет назад! Как Шаная узнала об этом? Кто ей рассказал? Она спрятала все следы, ни у кого не должно было зародиться и тени сомнений.
— Не помнишь. — Шаная с притворным огорчением вздохнула. — А что насчет той, которая была до нее?
Настоятельница издала протяжный полустон-полувсхлип, когда пес, сверкнув желтыми глазищами, неспешно потрусил к противоположной стене. Сел около нее и протяжно завыл.
— От… откуда? — заикаясь, выдавила из себя Серафия. — Это было так давно. Я выгнала всех, кто бы мог рассказать. Всех до единого. Это было случайностью. Я… Я действительно не хотела.
— Верю, — легко согласилась принцесса. — Предполагаю, ты в самом деле не желала убивать ее. Девочка разыгралась с подругами, расшумелась. Она лишь недавно попала в монастырь, поэтому не знала строгих правил. Ты легко успокоила остальных, пригрозив подвалом. А она подумала, что это такая шутка. Рассмеялась и уже через несколько минут оказалась здесь. Но я не понимаю, что случилось потом. Почему ты не остановилась?
— Это не твое дело! — зло выдохнула Серафия. Она тяжело дышала; на лбу, несмотря на холод, выступила испарина.
— А тени говорят, что мое. — Шаная пожала плечами. Скользнула к женщине одним размытым движением. Заглянула ей в глаза, и Серафия вжалась в стену от ее ледяного взгляда.
— Она наверняка плакала, — вкрадчиво проговорила девочка. — Умоляла прекратить. Но жалобы и слезы распаляли тебя все сильнее и сильнее. И в какой-то миг ты совершенно перестала отдавать себе отчет в действиях. Била, била и била. С оттягом, с наслаждением, совершенно не соизмеряя силу. Когда очнулась — она уже была мертва. И ты испугалась. Но испугалась не того, что натворила, а того, что тебя накажут. Что придется держать ответ. Ты постаралась скрыть преступление. И — вот же невероятное везение! — тебе удалось. Никто из родных не спохватился. Никто не решил навестить девочку. Крестьяне, что с них взять. Неурожай, голодный год. Они были лишь рады спихнуть с себя лишний рот. Когда в семье десяток детей, про одного так легко забыть. — Шаная сделала паузу. Облизнула пересохшие губы, искоса наблюдая за Серафией. Та стояла бледная, то сжимая, то разжимая кулаки, не делая попыток возразить, и принцесса негромко продолжила: — Помощниц ты запугала, и они молчали. Все сошло тебе с рук. И на долгое время ты затаилась. Но каждую ночь продолжала переживать в памяти сладкие моменты всевластия над беспомощным ребенком, которого можно мучить, избивать, делать все, что угодно. Больше всего на свете хотелось повторить это. Не правда ли? Останавливал лишь страх возмездия и огласки. Поэтому второго раза пришлось ждать так долго. И ты упорно и тщательно готовилась. Молодец, ничего не скажешь. Во второй раз тебе нечего было опасаться, что твои темные делишки когда-нибудь выплывут на белый свет. И жертву ты подобрала подходящую. Кто вспомнит о сироте, раз уж о девочке из большой семьи никто не удосужился за все эти годы спросить. Вот ты… и отыгралась за столь долгое ожидание. Потом прибралась, вымыла пол.
42 
