42 
Тут его окликнул Дымов:
— Товарищ майор, а с немцами что будем делать?
«Да, именно так надо вопрос ставить: „Что со всеми этими немцами, пришедшими на нашу землю, делать-то будем?“ Думал ли ты, майор Куропаткин, что когда-нибудь попадешь на ту, самую страшную и кровавую Великую Отечественную? В школе — да, в училище, когда разбирали на примерах операции партизан и диверсантов — да, а вот после, когда повзрослел, и война из романтического приключения стала работой, кровавой, грязной, но обыденной? Нет, не помню. Узнать бы, кто так пошутил, с чего нас, расслабившихся и ожиревших, перебросило сюда, в пекло?».
— Трупы оттащите в поленницу — сожжем, когда уходить будем. А живого… — и Фермер сделал характерный жест рукой у горла, — а потом — туда же.
В небе послышалось басовитое гудение, и Александр, подняв глаза, увидел высоко, километрах в трех, большую группу самолетов, медленно ползущих на восток.
«Немцы. Эх, аэродром бы пошерстить… Но как? Нет взрывчатки, оружия, карт, подготовленных людей… Практически ничего нет, даже еды. Но ведь они, — он посмотрел на окруженцев, отдыхавших, сидя на бревне, — наши предки, тоже ничего этого не имели! И не умели, по большому счету, тоже ничего из того, что знаешь и умеешь ты, майор. Так что выбора у нас нет — будем драться! Будем.»
И самозваный майор госбезопасности пошел к людям, которым, по его мнению, предстояло стать ночным кошмаром для врага, вторгшегося на нашу родную землю.
ГЛАВА 20
Ехали мы недолго. Через несколько десятков метров я понял, что мотоцикл дальше не пройдет, и, остановившись, сообщил товарищам бойцам, что халява кончилась.
— Товарищ сержант, — обратился я к Тотену «на новый лад», — мачетку давай.
Взяв «Кершо Оуткаст»,[28] который сам же Алику и подарил год назад (или шестьдесят семь лет вперед?), я быстро вырубил несколько шестов, после чего с помощью сержанта-пехотинца сделал из двух слег и мотоциклетного плаща носилки для так и не пришедшего в себя энкавэдэшника. Из трех палок я соорудил что-то вроде шалаша над мотоциклом и замаскировал «мини-гараж» зеленью. Как ни жалко мне было бросать технику, а выхода другого не было. В путь мы выдвинулись в следующем порядке: ваш покорный слуга, навьюченный немецким барахлом и мешком с продуктами — впереди, в качестве передового дозора, за мной — Тотен, нагруженный еще одним мешком с едой и тремя винтовками, следом бойцы на носилках несли лейтенанта. Замыкал колонну сержант, нагруженный мешком и остальным оружием. Медленно и печально шагали мы по лесу. Примерно через час после начала нашего марша с Аликом по рации связался Фермер. Свистом подозвав меня, Тотен протянул мне гарнитуру.
— Арт в канале. Слушаю тебя, Фермер.
— Как ваши дела, Тоха?
— Ковыляем потихонечку. Провизией запаслись. В деревне напоролись на немцев. Ведем с собой четверых окруженцев.
— Как напоролись?
— Долго рассказывать. Лучше — лично.
— Шумели сильно?
— Не очень, но пострелять пришлось.
— Что за окруженцы?
— С границы идут. Один из них — лейтенант ГБ.
— Докапывался?
— Да. Но он, похоже, контуженый. Сейчас в отрубе.
— Когда рассчитываете прибыть?
— По моим прикидкам — минут через сорок, может быть — через час.
— Понял тебя. Отбой.
Еще минут через двадцать мне пришлось объявить привал, поскольку бойцы, несшие лейтенанта, выбились из сил.
— Так, Алик, давай сюда воду! — скомандовал я.
Тотен протянул мне свою флягу.
— Товарищи бойцы, — обратился я к окружением, — ложитесь на спину, ноги положите на мешки. Вот вода, сильно не усердствуйте, по паре глотков — и все.
Потом, вспомнив, что они последние пару дней, а может и неделю, практически ничего не ели, я, наклонившись к Алику, спросил:
— У тебя шоколад остался?
Он молча протянул мне плитку «Ritter Sport'a». Незаметно для окруженцев я сорвал обертку и, разломив плитку на четыре части, протянул им на ладони.
— Что это, товарищ старший лейтенант? — спросил сержант.
— Шоколад. Ешьте мелкими кусочками и обязательно запивайте водой.
— Но здесь четыре куска, а нас — только трое?
— Лейтенанту тоже надо дать.
— Но он же без сознания?!
— Сейчас приведем его в чувство, — ответил я, присаживаясь рядом с энкавэдэшником.
Протянув к его лицу руку, я несколько раз нажал ногтем точку на его верхней губе. Лейтенант замотал головой и открыл глаза.
42 
