– Нечисто тут дело, – упрямо возразил воевода. – Ох как нечисто! Видел я этого ши – в него плюнуть стыдно! Как могли эдакие… – он поискал достаточно обидное слово, не нашел, хекнул в сердцах и продолжил: – положить едва ли не треть моих воинов? Даже и со своими свинцовыми пульками – для чего ж нам чародеи приданы?
– Возможно, – подал голос Терован, в последние годы взявший за привычку присутствовать при всяких беседах отца с доверенными советниками, но вмешивавшийся редко, – здесь нам сумеет помочь коун Паратакс. Он ведь входил в рассудок пленника по просьбе койны Моренис. – Наследник владетеля почтительно склонил голову перед провидцем. – И, верно, не упустил случая извлечь оттуда что-нибудь полезное нам.
– Совершенно верно, коун Терован, – так же вежливо отозвался немолодой чародей. – Но если речь идет о том, почему боец-ши столь жалок в сравнении с дружинниками Бхаалейна, – боюсь, ответ лежит на поверхности… и коуну Тауториксу очень не понравится.
Паратакс прикрыл веки – так поступало большинство провидцев, когда им приходилось передавать или читать мысленные образы, и перед внутренним взором собравшихся проявились картины, почерпнутые из памяти Толи Громова – построение… развод караула… парад… парад на Красной площади по телевизору… снова построение… «Рр-няйсь! смир-рна!»… на грудь четвертого… строем… шагом… левой… правой…
– Да это не люди, – невольно прошептал Лоргас, – это мураши какие-то!
Провидец прервал свое сосредоточение.
– Воистину так, – ответил он. – Каждый из них в отдельности – ничто по сравнению с нашими бойцами. Но громобойное оружие придает им силу чародея средней руки… и их очень много. Очень.
Владетель обвел тяжелым взглядом всех собравшихся за столом в больших палатах кирна.
– Их очень много, – повторил он. – И на каждого убитого нами они могут привести через стоячие камни десять или сто таких же. Поэтому я не рвусь в бой. Я предпочту решить дело миром… по крайней мере, сейчас.
Терован посмотрел в глаза отцу.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – тихо промолвил владетель. – Но я не призову на помощь императора, если только существование Бхаалейна не будет поставлено под угрозу. Возможно, я трусливый старик, – по лицам советников пробежали рябью усмешки, – но лучше будет нам самим договориться с демонами.
– Я не вижу в этом бесчестья, – сказал Лоргас. – Даже худой мир лучше доброй войны.
Тауторикс прорычал что-то еле слышно, но спорить не осмелился.
– Оскорбление, нанесенное имени Бхаалейна, смыто кровью, – успокоительным тоном проговорил владетель. – Полагаю, что, когда недоразумение будет разрешено, ши продолжат переговоры с нами.
– Чтобы потом снова ударить нам в спину, – буркнул воевода.
– Если бы они хотели уничтожить нас, – сухо отмолвил владетель, – им достаточно было обрушить на нас свое войско. Они смели бы нас числом.
– Вдобавок они совершенно не ценят жизни своих… солдат, – добавил Паратакс и перевел: – Бойцов-мурашей. Это я тоже почерпнул из памяти нашего пленника… Во время последней войны они почитали за героев тех, кто, не сдавшись в плен, убивал себя.
Эвейнцы в ужасе переглянулись.
– Что за безумие ими владеет? – вопросил Лоргас, не обращаясь ни к кому в отдельности.
– Странное и заразное, – ответил провидец с некоторым самодовольством. – Их с детства учат не верить ничему, кроме того, что говорят определенные люди. А те, конечно, воспитывают в них слепое повиновение, хитро скрытое под видом свободы, да вдобавок понукают распространить этот порядок до края света и дальше.
– Но тогда имеем ли мы право допускать их на наши земли? – тревожно проговорил Терован. – Что, если и наши крестьяне, наслушавшись демонских речей, обезумеют?
– Едва ли, – отозвался Паратакс. – Даже в их мире находится достаточно смельчаков, способных противостоять этой чуме. В нашем же их должно быть еще больше. Я видел их воинов, когда те приходят тайком в деревню на Драконьей реке. Это обычные юноши, быть может, излишне склонные к пьянству и мало приспособленные к ремеслу… но ничем не отличающиеся от наших бесталанных. И чем дальше, тем более слабеет хватка безумия.
Владетель покивал, словно это и надеялся услышать. Но только Лоргасу пришло в голову задать следующий вопрос:
– Если, как ты говоришь, почтенный провидец, это стадо простодушных баранов ведут хитрые волки… что они сделают, когда безумие, которое только и удерживает в повиновении их отару, спадет совсем?