Последние отзывы

  62  

Так вот оно, театральное искусство! Нюте порой казалось, что не стоит мучить некоторых особо бесталанных товарищей. Ну не дано им играть! Вылезет, бывало, какой-нибудь «поганец» – бекает, мекает, мумукает… Не проще ли отпустить такого бедолагу с миром, мягко намекнув, что на сцене он может появляться разве что в роли подметальщика этой самой сцены. Но нет! Шеф упорно мучила самых неприспособленных и гоняла самых застенчивых.

Нюта испытала это на себе. Чем страшнее казался этюд, тем больше сил прилагала Шеф, выковыривая в первые ряды самых испуганных. Однажды, после горячей дискуссии в 38-м, она разразилась речью. Нюта слушала и проникалась:

– В каждом – сотни лиц, тысячи обличий. Любой человек может блеснуть на сцене. Хотя бы один раз. Просто надо подобрать к нему золотой ключик, раскрывающий характер, эмоции. А потом подвести к волшебной дверце, то есть – к нужной роли. И тогда самый невзрачный человечек станет звездой. Профессиональный актер умеет мгновенно менять маски. Он изобразит вам и волка, и козу, и всех семерых козлят. Но мы с вами любители. Поэтому, пока вам интересно, я буду с вами работать. Подбирать ключики. Не бойтесь пробовать, не стесняйтесь! Вы же сами о себе ничего не знаете. Театр дает возможность примерить чужую шкуру. Так пользуйтесь этим! Рано или поздно какая-нибудь шкура прирастет.

Теперь Нюта смотрела на «поганцев» с пониманием. Работают люди, меряют чужие шкуры. Она тоже пока не нашла свою роль, по-прежнему боялась зрителей, страдала от застенчивости и приступов неуклюжести. Но она училась с этим справляться.

Здорово помогала «игра в застенчивость». Когда в игровой сценке надо было смущаться понарошку, изображать робость, настоящее смущение улетучивалось само собой. Нюта понимала, что, играя стеснительность, она становится смелой, а подражая неуклюжести, – изящной и ловкой. И с улыбкой вспоминала порой свой первый визит в ДК.

Как она изменилась! Как они все изменились!

Поначалу стеснялись все, при этом отчаянно пытаясь произвести впечатление друг на друга. Она, правда, не пыталась, но невольно произвела. Это ей Васька потом рассказал. Когда, мол, увидел ее впервые, подумал – ну и ну! Отпад! Звезда микрорайона! – волосы красные, джинсы оранжевые, просто пожар в джунглях! Коко Шанель на выгуле! Сейчас всех тут откокошит и отшанелит. И девчонки – Юлька, Римма, Жанка – тоже потом вспоминали: да, она смотрелась ярко, вызывающе, самоуверенно. И всех поначалу разбирало дикое любопытство – что она там черкает в своем блокнотике, небось карикатуры на всех рисует.

Вот так, идешь, волнуешься, представляешь себя серой мышкой, а окружающие видят в тебе разноцветного попугая. И как так получается? Парадокс.

Теперь оранжевые джинсы валялись, забытые на полке, а на смену им пришли самые обычные, синие. К красным волосам все привыкли. К Нюте тоже. И она привыкла к ребятам.

Хотя были в студии люди, к которым она привыкнуть не могла. Например, Олежка. Или Стелла.

Бывают глупые девчонки, но Стелла отличалась какой-то запредельной, космической тупостью. Иногда Нюте казалось, что у блондинки вообще нет мозгов. В голове у нее вобще пусто. И в этой пустоте завелись тараканы. Или мыши. Или тушканчики. Потому что некоторые слова и поступки Стеллы не поддавались человеческой логике.

Однако Вероника Николаевна упорно продолжала подбирать к роковой блондинке золотой ключик, гоняла по сцене во втором составе, хотя и морщилась порой, наблюдая очередной заскок. Все бы ничего, но беда в том, что сама Стелла искренне полагала себя звездой. Королевой. А вовсе не тушканчиком. И окружающие (по ее скромному мнению) должны были воздавать ей королевские почести. А те, кто не воздавал, – гады, достойные только королевского презрения.

Парни, конечно, любовались ее ножками (надо признать, красивые), глазками, белокурыми локонами и тушканчика не замечали в упор. А вот Нюта замечала. И Стю – тоже. Тем более что Стелла взяла моду придираться к «конкурентке», всячески подчеркивая, что Настя – «малолетка, занявшая не свое место».

Нюта ждала – когда же ее вспыльчивая подруга взорвется, но та терпела. Скрепя сердце. И, заодно, скрипя зубами. Понятное дело, что взрыва не происходило только из-за Шефа и ее гуманной политики. Один на один Стю давно бы уже проредила блондинке драгоценные локоны. Ну а Стелла…

А Стелла как раз сейчас вылезала на сцену. Вцепилась в Васю (других парней не было, так что несчастный отдувался за всех) и принялась, кривляясь, декламировать текст. Шеф отучила ее пищать (даже тушканчики поддаются дрессировке), но блондинка по-прежнему держалась естественно и грациозно, как Карлсон в балетном кружке.

  62