97 
— Жизнь, — сказала Алатея, — означает то, что переживает личность, означает честность с самим собой. А ты стараешься превратить свою жизнь в нечто вроде отчёта перед другими, привести её в соответствие с представлениями других.
Николас моргнул, и на мгновение на его лице отразилась боль, но тут же исчезла. Он сказал:
— Нам придётся как-то с этим смириться. А тебе нужно немного подождать и посмотреть, как всё повернётся, как всё изменится для меня, для тебя, для семьи.
— Твоя семья…
Он тут же перебил её:
— Я не говорил «моя семья». Я имел в виду нашу семью. Твою и мою. Семью, которую мы строим. Теперь всё будет лучше и лучше. Увидишь.
Утром Алатея предприняла новую попытку, но на этот раз это была разведка, а не лобовая атака. Она сказала:
— Не ходи сегодня на работу. Побудь со мной, здесь, не ходи никуда, не ходи в эту башню.
— Очень соблазнительное предложение… — ответил Николас.
Это на мгновение вселило в неё надежду, но он тут же продолжил:
— Вот только я должен туда пойти, Алли. Я уже брал выходной.
— Ники, ты же сын владельца компании! И если ты не можешь взять выходной…
— Я оператор линии в цехе погрузки. Возможно, когда-то я снова стану сыном владельца компании. Но не сейчас.
Они вернулись к тому, с чего начали. Алатея знала, что в этом и кроется главное их разногласие. Николас верил, что должен самоутверждаться, чтобы заставить всех забыть о своём прошлом. И, снова и снова доказывая, что он уже не тот, кем был прежде, он мостил дорогу к их будущему. Конечно, Алатея понимала это, но это была не её жизнь. И жить так, как решил жить Николас, для неё было просто невозможно.
А теперь ещё появилась некая «Куайери продакшн» и тот факт, что она просто-напросто не существовала. Это означало только одно: что присутствие фотографа здесь, в Камбрии, не имело никакого отношения к работе Николаса и к его проекту восстановления башни в Миддлбэрроу и совершенно никак не было связано с его попытками наладить отношения с родителями и изменить свою жизнь. А значит, насколько могла понять Алатея, оставалось только одно объяснение присутствия фотографа. И слова «Что бы вы хотели сфотографировать?» говорили всё, что можно было сказать.
Спуск с вершины холма Арнсайд-Нот занял у Алатеи больше времени, чем подъём. Каменистые осыпи стали скользкими после дождя. Совсем нетрудно было поскользнуться на них, упасть и скатиться вниз. И точно так же можно было поскользнуться на опавшей листве лип и каштанов, росших ниже по склону. Поэтому ради безопасности Алатея на обратном пути была полностью сосредоточена на почве под ногами, тем более что дневной свет уже начал быстро тускнеть. И именно желание обеспечить безопасность заставило её взяться за телефон сразу после того, как она добралась до Арнсайд-хауса.
Этот телефонный номер всегда был при ней — с того самого момента, когда она впервые по нему позвонила, Алатея не хотела делать того, что ей приходилось делать, но другого выхода она не видела. Достала карточку, несколько раз глубоко вздохнула, набрала цифры и стала ждать ответа. И когда дождалась, то задала один-единственный вопрос, который только и имел сейчас для неё значение.
— Мне не хочется вас торопить, но мне необходимо знать. Вы обдумали моё предложение?
— Да, — ответил тихий голос.
— И?..
— Давайте встретимся и всё обсудим.
— И это значит?..
— Вы абсолютно серьёзны насчёт денег?
— Да, да! Конечно, я не шучу.
— Тогда, думаю, я смогу сделать то, о чём вы просите.
Камбрия, Милнторп
Линли нашёл их в местечке, где подавали «самое посредственное карри», как выразилась Дебора, то есть в некоем ресторанчике под названием «Фреш Тэйст оф Индия», на Чёрч-стрит в Милнторпе. Сент-Джеймс при этом сообщил:
— Мы не слишком разборчивы. Как правило, нам довольно китайских блюд на вынос или пиццы. Я голосовал за пиццу, но был побеждён.
Они уже покончили с едой и пили нечто под названием «лимонелло» из пугающе больших стаканов, и это выглядело странно по двум причинам: из-за величины посудин и из-за того, что в индийском ресторане почему-то подавали итальянский напиток.
— Саймону нравится, когда я подаю ему такой большой стакан вечером, после девяти, — объяснила Дебора размер посуды. — Я, конечно, просто таю в его коварных руках, но всё равно не представляю, как он поднимет меня с места, вытащит из ресторана и доведёт до отеля, если я выпью вот это целиком.
97 
