99 
— Верно.
Сент-Джеймс продолжил: Манетт и Фредди Макгай были дома, до самого вечера; Николас также был дома с супругой, Алатеей; лорд Файрклог находился в Лондоне, ужинал с одним из членов совета директоров его предприятия. Директор — некая женщина по имени Вивьен Талли, и она это подтверждает.
— Конечно, самое сложное — разобраться, как именно погиб тот человек, — закончил Сент-Джеймс.
— Да, — согласился Линли. — Если камни причала расшатали по злому умыслу, это могли сделать в любое время. Так что мы снова возвращаемся к тому, кто имел доступ в лодочный дом, а это значит, что под подозрением оказываются почти все.
— Нужно всё-таки более тщательно осмотреть причал, а заодно и поднять упавшие камни. Иначе придётся остановиться на несчастном случае. Я бы предложил осмотр, если это то, чего хочет Файрклог.
— Говорит, что хочет.
— Значит, нам придётся отправиться в лодочный дом при ярком свете, да ещё и прихватить помощников, чтобы достать камни из воды.
— Это в том случае, если мне удастся убедить Файрклога в необходимости открытых действий. Иначе нам придётся сделать это как-то тайком, — ответил Линли.
— Есть какие-то мысли о том, почему он придерживает карты?
Линли покачал головой.
— Это как-то связано с его сыном, но я не знаю, в чём тут фокус, и нахожу только одно объяснение.
— Какое же?
— Я просто представить не могу, чтобы Файрклог хотел выдать свои намерения, чтобы его единственный сын узнал: отец его в чём-то подозревает, и тут неважно, каково прошлое сына. В конце концов, предполагается, что он полностью отказался от прежнего. И его явно приняли с распростёртыми объятиями.
— Но ты сказал, у него есть алиби.
— Был дома с женой. Это так, — подтвердил Линли.
Дебора внимательно слушала обоих мужчин, но при последнем упоминании о Николасе Файрклоге она достала из сумки несколько листов бумаги, протянула их Томасу и сказала:
— Барбара прислала мне копии тех вырванных страниц из «Зачатия», Томми.
— Это как-то относится к делу?
Линли видел, что на этих страницах размещены объявления, и частные, и разных фирм.
— Это совпадает с тем, что мне говорил Николас насчёт того, что ему хочется иметь полноценную семью, — пояснила Дебора.
Линли переглянулся с Сент-Джеймсом. Он знал, что друг думает о том же, о чём и он сам: сможет ли Дебора сохранить объективность, если окажется, что другая женщина страдает из-за тех же проблем, что и она сама?
Дебора заметила этот взгляд и сказала:
— Эй, вы двое! Разве вам не полагается сохранять отсутствие выражения на лице в присутствии подозреваемых?
Линли улыбнулся.
— Извини. Сила привычки. Продолжай.
Дебора хмыкнула, но продолжила:
— Предположим, что Алатея — или кто-то ещё — вырвала эти страницы из журнала.
— Вот если «кто-то ещё», это может оказаться очень важным, — подчеркнул Сент-Джеймс.
— Да, но я не думаю, что это мог сделать кто-то, кроме неё самой. Смотрите. Здесь мы видим объявления обо всём, что только может касаться процесса репродукции. Объявления юристов, которые специализируются на усыновлении, реклама банков спермы, объявления лесбийских пар, которые ищут доноров спермы, реклама агентств но усыновлению, объявления юристов, которые занимаются суррогатной беременностью, объявления студенток, которые хотят продать яйцеклетки, объявления студентов, готовых за плату регулярно сдавать семя… Это целая индустрия, любезно созданная современной наукой.
Линли оценил страсть в голосе Деборы и подумал о том, что бы это могло означать, в особенности в отношении Николаса Файрклога и его жены. Затем сказал:
— Защищать жену очень важно для любого мужчины, Дебора. Файрклог мог заметить журнал и выдернуть эти страницы, чтобы Алатея их не увидела.
— Возможно, — кивнула та. — Но вряд ли Алатея могла не заметить, что страницы исчезли.
— Да, верно. Но какое это может иметь отношение к смерти Яна Крессуэлла?
— Пока не знаю. Но если ты хочешь исследовать все возможные направления, Томми, то это как раз одно из них.
Линли снова посмотрел на Сент-Джеймса. Тот сказал:
— Осмелюсь предположить, что она права.
На лице Деборы отразилось удивление. То, что её муж постоянно и раздражающе старался защитить её от всяческих страданий, давно было постоянным поводом к спорам между ними, и началось это ещё тогда, когда Деборе было семь лет, — потому что Сент-Джеймс был на одиннадцать лет старше её.
99 
