Особенно,... 
95 
Корсико немного подумал. Через некоторое время — за которое успели принести его заказ, состоявший из ростбифа и йоркширского кровяного пудинга, по поводу чего Барбара додумала, что такое репортёр наверняка ест только тогда, когда за него кто-то платит, — он наконец сказал:
— Я должен знать, что получу взамен.
— Ну, всё зависит от того, насколько ценную информацию ты мне готов дать.
— Так не делается, — заявил репортёр.
— Обычно — да. Но всё меняется. За мной следит новое начальство. Я должна быть очень осторожной.
— Эксклюзивное интервью с инспектором Линли мне бы пригодилось.
— Ха! И думать забудь.
Корсико сделал вид, что собирается встать. Барбара прекрасно понимала, что это спектакль, что никуда он не уйдёт, пока не съест ростбиф и йоркширский пудинг, уже стоявшие на столе. Но она подыграла Корсико и сказала:
— Ну хорошо. Я попробую. Но и ты постарайся. Так кого послали в Камбрию?
Корсико наконец разразился речью, как того и ожидала Барбара. Он выложил ей всё: рассказал о Зедекии Бенджамине, о Николасе Файрклоге, о том, что статья была завёрнута главным, но репортёр преисполнился решимости довести статью до вида, необходимого «Сорс», отказавшись от первоначального варианта, который, похоже, был чем-то вроде истории для дамских журналов. Он уже не меньше трёх раз ездил в Камбрию, а может, и все четыре, пытаясь насыпать в статью столько перца, чтобы это понравилось Родни Аронсону, который постоянно требует «сексуальности», но похоже на то, что этот Бенджамин слишком туго соображает. И ничего у него не получалось, пока не утонул Ян Крессуэлл.
«А вот это уже интересно», — подумала Барбара.
Она спросила, когда именно Зедекия Бенджамин посещал Камбрию, и выяснила, что две поездки состоялись до того, как утонул Крессуэлл. Вторая закончилась за три дня до смерти Яна, и, видимо, как раз поэтому Бенджамин вернулся в Лондон поджав хвост, не сумев найти ничего такого, чего требовал от него главный.
— И что будет с этим парнем, если он так и не найдёт «секса»? — уточнила она.
Корсико провёл ладонью по собственному горлу, как будто перерезая его, а на случай, если Барбара не поняла, ещё и изобразил нечто вроде пинка. Барбара кивнула и сказала:
— А ты знаешь, где он там остановился?
Корсико ответил, что не знает. Но добавил, что заметить Бенджамина будет нетрудно, если он начнёт прятаться в кустах поблизости от кое-чьего дома.
— Почему? — поинтересовалась Барбара.
Потому, пояснил Корсико, что тот ростом шесть футов восемь дюймов, а волосы у него такие рыжие, что можно подумать — на голове репортёра пожар.
— А теперь, — заявил он, доставая блокнот, — твоя очередь.
— Я почешу тебе спинку позже, — ответила она.
Камбрия, Арнсайд-Нот
Дождь начался, когда Алатея отправилась на прогулку. Но она была к этому готова, потому что видела тёмные тучи, надвигавшиеся на Арнсайд через залив Моркам со стороны Хэмфри-Хед. Вот чего она не предвидела, так это силы дождя. Хотя по силе ветра догадывалась, что начнётся он скоро. И то, что буря разразилась не через четверть часа, а через целый час, было настоящим сюрпризом.
Она была уже на полпути к цели, когда начался потоп. Алатея могла вернуться домой, но не стала этого делать. Ей казалось просто необходимым подняться на вершину холма Арнсайд-Нот. Она мрачно сказала себе, что там её может ударить молния, но в это мгновение такой конец жизни совсем не показался ей очень уж плохим. Это ведь заняло бы всего одно краткое мгновение. И послужило бы выходом из ситуации, когда неведение медленно пожирало её изнутри.
Дождь слегка ослабел, когда Алатея начала одолевать последний участок подъёма, пробираясь между рыжими коровами шотландской породы, что паслись на склоне. Она осторожно нащупывала ногами крепкие участки каменистой осыпи, придерживаясь за согнутые ветрами низкие хвойные деревца.
Очутившись на вершине, обнаружила, что дышит совсем не так тяжело, как после предыдущих восхождений, и решила, что вскоре сможет уже подниматься на Арнсайд-Нот трусцой.
С вершины ей была видна вся окрестная панорама, от маленького пятнышка, которое было на самом деле замком Пайл-Айленд, до волнующейся массы воды залива Моркам и рыбацких деревушек на его берегу. Перед ней открылись бесконечное небо, грозные воды и самые разнообразные ландшафты. Вот только отсюда не видно было будущего, хотя Алатея как раз и вышла в такую дурную погоду потому, что пыталась убежать от того, от чего, как она прекрасно понимала, ей нечего было и надеяться вечно убегать.
95 
