Особенно,... 
94 
У вас есть страшные и безобразные пороки. Среди них первое место занимают жадность, надменность, честолюбие. Чтобы скрыть их, вы изобрели эти длинные хламиды, эти огромные капюшоны… Эти одежды вовсе не служат для защиты от холода и зноя, а только прячут ваши пороки от взоров всех окружающих. Если бы вы действительно хотели быть добрыми людьми, вам следовало бы выбросить из души эти пороки, а не прятать их под покрывалом рясы…
Уриель не хотел быть причастным к подобным делам и решил порвать с христианской религией.
Так как в римско-католической вере я не находил успокоения, а хотел твердо примкнуть к какой-нибудь вере, то, зная о великом споре между христианами и иудеями, я просмотрел книгу Моисея и пророков. Там я встретил многое, что противоречило Новому завету; а то, что говорилось Богом, доставляло меньше затруднений… При этом Ветхому завету верили иудеи и христиане, Новому же — только христиане. Наконец, доверившись Моисею, я решил, что должен повиноваться закону, так как Моисей утверждал, что все получил от Бога.
Однако власть католической церкви распространялась далеко и спрятаться от нее марранам было негде. Только после завоевания Нидерландами независимости, благодаря провозглашенной здесь свободе вероисповедания, в Европе появился уголок, где евреи могли укрыться, не боясь гонений и преследований. Они устремлялись сюда целыми группами и вскоре образовали в Амстердаме, который называли „Новым большим Иерусалимом“, свою общину и 7-летнюю еврейскую школу, чтобы воспитывать в ней молодежь в духе своей религии. Уриель уговорил мать и братьев последовать его примеру, перейти в иудаизм и бежать в Амстердам.
Подвергаясь опасности, Уриель Акоста отправился в Голландию. Так в 1614 году в синагоге Бет-Иаков, располагавшейся в одном из кварталов Амстердама, появился новый член еврейской общины, которому было тогда около 30 лет. Уриелю Акосте в это время было около 30 лет. В Амстердаме он и четыре его брата, „чтобы исполнить закон, сейчас же совершили обрезание“, и этот знак союза Акосты с богом Авраамовым на время успокоил его бунтарский дух. Ведь он был уже не тем пылким юношей, который когда-то по настоянию отца пошел учиться в иезуитский колледж.
В Амстердаме молодой Акоста занялся финансовыми сделками и торговыми операциями, и хотя до сих пор ему не приходилось заниматься подобными делами, он весьма преуспел в них. Вскоре его дом стал одним из самых богатых в еврейском квартале; Уриель Акоста приобрел репутацию добропорядочного человека и, казалось, имел все, о чем только можно мечтать. Однако его опять начали терзать сомнения, и, не успев твердо укрепиться в иудаизме, Уриель поднял бунт против еврейских мудрецов — толкователей Талмуда. Он попытался разобраться в его принципиальных положениях, что привело к неожиданным открытиям. Сначала новообращенного иудея смутило то обстоятельство, что укрепившиеся в амстердамской еврейской общине правила и обычаи не соответствовали утверждениям Торы. Раввины учили, что Тора содержит в себе заповеди, которые Бог дал еврейскому народу через Моисея. Обычаи же еврейской общины основывались на указаниях Талмуда — другой священной книги, которая истолковывала „законы Моисея“. Причем божественные установления в ней порой искажались, подчищались и подновлялись. Но если это так, то раввины сами отступают от законов Божьих?
У. Акоста попробовал осторожно поделиться своими мыслями с некоторыми раввинами, хотя и знал, что служители всех религий нетерпимо относятся к людям, любознательным в вопросах веры. Но он формулировал свои вопросы так, что раввины выслушали его спокойно и внимательно, а потом терпеливо постарались объяснить, чтобы впредь он не стремился понять то, что непонятно, а просто верил, как повелевает долг иудея. Уриель не был вольнодумцем, даже не пытался порвать с религией; просто он хотел понять, действительно ли в еврейских общинах соблюдаются законы Божьи или люди нарушают их?
Свои сомнения У. Акоста изложил в „Тезисах против традиции“ и познакомил с ними еврейскую общину Венеции, куда ездил по поручению своего брата-банкира. Но там его мысли были признаны вредными, что повергло Уриеля в уныние. Вернувшись в начале зимы 1615 года в Амстердам, он снова садится за изучение богословских трудов, вновь и вновь штудирует Тору и Талмуд Ему недостает знания еврейского языка, и он нанимает учителя, который занимается с ним в день несколько часов подряд.
94 
