Последние отзывы

  50  

– Каким же образом? – недоумевал Иннокентий.

– Хазар помешался на Митридатовой казне… – снисходительно пояснила Галина.

– Митридата Эвпатора?

– Ага, – усмехнулся Валентин. – А Галька решила на этом разжиться. Заделалась медиумом…

Он глухо засмеялся.

– Мало того, что дурила разных клушек, так взялась за Хазара. – Валентин сплюнул в чернеющую воду.

Плевок отнесло далеко назад.

– Возвращала мужей, любовников, снимала порчу? – Иннокентий тоже развеселился.

– И такое бывало, – вторила ему звонким смехом Галина, – но намного большую выгоду приносило общение с духами умерших. Тетки постоянно выспрашивали у своих дорогих покойников, где те спрятали ту или иную вещь, деньги, изменяли ли они им при жизни, догадывались ли об их собственных изменах…

– А это-то зачем? – изумился Иннокентий.

– Ну, представь, приходит богатая размалеванная тетка, которую вдруг прошибло чувство вины. Если я говорю, что нет, ничего ваш покойный супруг-бизнесмен, которому прострелили висок, потому что не хотел делиться, не знал, верил вам безгранично, так же безгранично любил и лелеял в мыслях ваш драгоценный образ, тетка успокаивается, улыбается, смотрит на меня сквозь слезы благодарности и кладет на стол зеленую купюру…

– Какая ты жестокая! – тряхнул головой Иннокентий.

– Наоборот, – томно промурлыкала Галина, – я очень добрая, настоящая филантропка!

– Жадная, – принялся подначивать сестру Валентин, – корыстная лгунья…

– А ты, значит, выступал в роли духа? – Иннокентий смотрел на смутную тень, в которую превратился сидящий ближе к корме Валентин.

– Да-а-а, – раздался величественный утробный голос.

А следом – чуть сипловатый и в то же время мальчишески звонкий смех. В размытом тьмою свете бортовых огоньков было видно, как дергается Валентин.

– Он умеет говорить разными голосами, – подсказала Галина.

– Ничего себе дуэтик! – рассмеялся Иннокентий. – К каким, однако, мошенникам я попал!

– Нечего строить из себя невинного младенца. Сам-то ты чем занимался все это время? Отлавливал монеты и продавал.

– Каждый зарабатывает как может, – сказала Галина.

– А что это за история с казной? – полюбопытствовал Иннокентий.

– А ты разве не знаешь историю Митридата? Ты же вроде на историческом учился, – спросила Галина.

– Знаю, но конкретно о казне ничего не слышал…

– Якобы Митридат перед тем, как погибнуть, зарыл где-то свои сокровища. Их до сих пор не нашли. Узнав об этом, Хазар прямо-таки свихнулся, – усмехнулась Галина. – Может, и не было никакой казны…

– Ну, казна-то была, – возразил Иннокентий, – вот только не была ли она разграблена после смерти Митридата? Это вопрос…

– В любом случае твой профессор – уверена, что это именно он запудрил Хазару мозги – полагает, что казна где-то спрятана.

– А ты, значит, сыграла на корыстолюбии Хазара… – качнул головой Иннокентий.

– Хватит меня подтыривать, – оскорбилась Галина. – Как хочу, так и живу.

– Арсений Адольфович – умный человек, опытный и дотошный исследователь, – задумчиво произнес Иннокентий, – он не может ошибаться. Что, если казна действительно где-то запрятана?

– А по-моему, все это чушь, – встрял Валентин. – Все уже раскопали, а казну не нашли! И профессор твой – свихнувшийся пидор.

– Сразу видно, что ты не археолог, – иронично заметил Иннокентий. – И потом, выбирай выражения, здесь дама…

– Зато ты у нас – светило… – огрызнулся Валентин. – А эта дама – моя сестра. Если ты ее трахнул пару раз, это еще не значит, что ты у нее теперь в кавалерах. Видели и не таких!

– Замолчите! – надрывая голос, крикнула Галина. – Вы мне надоели.

– По-моему, у твоего братца ярко выраженный инцестуальный комплекс… – не мог удержаться от колкости Иннокентий.

– Что-о? – не понял не шибко начитанный Валентин.

Галина презрительно отвернулась и надолго замолчала. Непонятное для Валентина слово юркнуло в ночь, убаюканную плеском волн. Иннокентий пожалел о своем замечании. Не стоило опускаться до споров со злобным подростком, ревнующим свою сестру!

* * *

Посидев какое-то время в джипе и не дождавшись ни Хазара, ни его телохранителей, профессор открыл дверку и, сильно припадая на левую ногу – он шел не разгибая больного колена, – захромал к дому. Никого не увидев, а только услыхав грохот долбящих в дверь телохранителей, он подошел и отодвинул щеколду. Малыш, который в этот момент наносил очередной удар, вылетел наружу и, едва не сбив профессора с ног, кубарем пролетел до входной двери.

  50