82 
– Ой, ну Сережа! Одно другому не мешает. К тому же нужно же мне иметь возможность родить. Ты же не хочешь воспитывать своего ребенка. – Она подняла глаза и заглянула ему в лицо снизу вверх.
– Зачем тебе ребенок? Родишь, станешь толстая, и твои замечательные грудки станут похожи на уши спаниеля. – Он, смеясь, похлопал ее по ягодицам. – К тому же вскоре ты станешь некрасивая, и я не смогу трахать тебя.
Его рука скользнула ей между ног. Она застонала и закрыла глаза.
– Милый, ты не хочешь посмотреть на своего отпрыска? Он будет такой красивый...
– Нет, не хочу. Давай мы тебя почистим, пока не поздно, давай? – ласково спросил он, продолжая ласкать ее тело.
– Как хочешь, – равнодушно сказала она, не открывая глаз.
Они немного помолчали.
– Ты подумала о моем предложении? – наконец спросил он.
– Подумала, – отозвалась она сонным голосом.
– Ну и?
– Знаешь, это даже прикольно. Во мне даже какой-то азарт проснулся – смогу я охмурить нашего мямлю или страх перед его мегерой совершенно лишил его мужских инстинктов? – Она приподнялась и стала закручивать свои длинные волосы на затылке.
Затем повернулась к своему партнеру, который полулежал на подушках и смотрел на нее сквозь прикрытые веки. Лицо ее вдруг приняло строгое и холодное выражение.
– Сколько денег ты хочешь просить у него и сколько я получу в случае успеха? – спросила она, пристально глядя на него.
– Я же тебе уже говорил: сумма остается прежней, а тебе причитается пятьдесят процентов. – Он снова рассмеялся. – Нравится мне твоя алчность! Но эта страсть тебя выгодно отличает от всех знакомых мне женщин.
Он притянул ее к себе и затушил сигарету. Она уперлась руками и спросила:
– Начинаем завтра?
– Да, да, – шептал он, и в его голосе снова слышалось вожделение.
– Хорошо, – ответила она и высвободилась из его объятий.
– Останься, – потянулся он рукой за ее ускользающим от него телом. – Еще разок.
– Не могу, – холодно ответила она, натягивая трусики. – Меня ждут.
* * *
Они спустились вслед за Пихтиным в подвал, на ходу перешептываясь. Говорить в полный голос почему-то не хотелось. В подвале было так же темно и мрачно, как и во всех остальных помещениях этого ужасного здания. Только эта мрачность усугублялась торжественностью момента. Если подобные моменты можно назвать торжественными.
В конце коридора они увидели странное сооружение, которое можно было сравнить со стенным шкафчиком радиоэлектронщика с многочисленными ящичками под полупроводники, только увеличенным в десятки раз. Эти многочисленные ящички занимали всю стену. Сооружение было сделано из металла, уже начинающего ржаветь.
– Это что? – шепотом спросил я у Чехова.
Тот не успел мне ответить, так как стоящий к нам спиной Пихтин проговорил:
– Это – стена урн. У нас как-то не прижилось, а в католических странах многих так и хоронят. Мне она досталась вместе с этим крематорием.
Он сделал несколько шагов к стене и стал медленно двигаться вдоль нее, дотрагиваясь пальцами до некоторых ящичков и бесшумно шевеля губами. Дошел до самого конца ряда и присел на корточки, склонив набок голову. Мы тоже медленно подошли и остановились в двух шагах от него.
– Вот здесь, – указал он на ящики.
После этого он повернулся к нам и выжидающе уставился на Чехова. Тот кашлянул и спросил:
– Значит, вы хотите сказать, что здесь хранится пепел тех несчастных, которых вам привезли?...
Заведующий медленно кивнул головой.
– Вот, Ладыгин, куда будут приходить родственники покойных. По-модному, по-европейски. А что, голубчик, кроме этого, ничего не осталось? Одежды там, обуви?
– В общем, на них было в основном казенное белье. В нем и жгли. Только у одного... Я одежду сжег, а то, что в карманах – оставил. Для родственников, если они объявятся.
Чехов оживился:
– Так-так-так! А что ж там в карманах было интересного?
– Да ничего интересного.
Пихтин пожал плечами и стал с усилием выдвигать один из ящиков стоящего тут же стола. Вытащил жестянку и вытряхнул ее содержимое на стол. Я разочарованно вздохнул: это были расческа и носовой платок. Чехов же довольно потирал руки:
– Предъявите, так сказать, предметы мужского туалета. Документы, деньги и ценные вещи храните в несгораемом шкафу. – Он снова коротко хохотнул, совершенно не обращая внимания на близость покоящихся здесь людей. – А знаете, Пихтин, я бы на месте ваших клиентов просто бы вас расстрелял из пистолета в упор. Что ж вы, негодяй, деньги с людей берете, а сами всяческие улики храните в коробке из-под печенья?
82 
