Особенно,... 
104 
И летел, и летел; метался в грозовом облаке, моргая от вспышек молний, с трудом взмахивая намокшими крыльями. То ли искал ее — своего проводника, то ли сам был этой птицей. Маленькой птичкой, безнадежно заблудившейся в тучах. Я чувствовал ее безграничную, неутолимую тоску по дому, которого ее лишили, который ей суждено искать до бесконечности…
Она мала и слаба и летит навстречу опасности, не зная пути. А я должен показать ей дорогу, чтобы она долетела. Потому что это моя птичка…
Неопределенное беспокойство, мучившее меня весь вечер, неожиданно определилось. Я проснулся, не проспав и часа, в сильнейшей тревоге за Ваську. Как бывало весной, хотелось немедленно увидеть ее и убедиться, что с ней все в порядке. Мысль, что я увижу дочь только в следующую субботу, приводила меня в отчаяние.
«Хватит себя накручивать! — приказал я себе. — Вообще, при чем тут Васька? С ней все нормально. Она дома. С матерью и этим… Отечественным производителем. И почти не больна, разве что слегка простужена…»
Но утром дочка действительно выглядела неважно. Даже не больной — а какой-то погасшей. Печальная, молчаливая… И не смеялась… И мороженое не клянчила…
Умом я понимал, что беспокоиться не о чем, но тревога не отступала, а только усиливалась. Сам не соображая, что делаю и зачем, я вылез из кровати, включил свет и принялся одеваться. Куда меня несет? Может, это все еще сон?
«Герман сам меня пригласил, — думал я, завязывая шнурки в прихожей. — Обсуждать эти… педагогические проблемы. То есть о Ваське поговорить. Именно это я и хочу сделать!»
Я взглянул на часы. Черт, первый час ночи!
Представил, как меня там встретят. Понял, что мне наплевать.
С тех пор как я в последний раз бывал у Ленки, поменялось многое. В частности, дверь. Теперь она была железная, практически сейфовая.
Посреди двери сияла голографическая синяя скобка. Когда я протер глаза, она растаяла — издевательски медленно.
Я позвонил, чувствуя себя крайне неловко. Долго не открывали. Наконец дверь приоткрылась и в щелку выглянула Ленка — сонная, растрепанная, в куцем халатике. При виде меня вытаращила глаза.
— Ты чего?! — спросила изумленным шепотом. — Что-то случилось?
— А почему шепотом? — ответил я с наигранной развязностью. — Ничего не случилось. Вот, решил проведать Ваську. Как она себя чувствует?
Ленкино лицо из сонного вмиг стало озлобленным.
— С ней все нормально. Ты в курсе, который час? Спокойной ночи!
Она попыталась закрыть дверь, но я успел вставить в щель ногу.
— Проваливай, — зашипела она. — Кто тебя звал?
— Твой муж, — нахально сказал я. — Прекрати валять дурака. Я хочу взглянуть на Ваську.
Ленка упорно тянула дверь на себя, не желая допускать чужака в семейное гнездо.
— Ты что, пьяный? Иди отсюда, проспись!
Возня у двери наконец привлекла внимание Германа. Он появился в прихожей, что-то жуя на ходу. Увидел меня, узнал, и тут же ощерился во все тридцать два зуба.
— Алексей! Какие люди! Проходи. Ленка, не маячь тут!
Ленка взглянула на меня с ненавистью и ушла из прихожей. В ее двушке — полной копии моей — был сделан новенький евроремонт. Видно, дела у Германа в самом деле шли неплохо.
Пока я разувался, Герман раза три успел повторить, до чего же он рад моему неожиданному визиту. Я прошел на кухню, изрядно удивленный теплым приемом. Даже чересчур теплым. Утром Герман вел себя совершенно иначе. «Квасит он тут, что ли?» — предположил я. Тогда понятно, почему Ленка такая злая.
Зато я тут явно никого не разбудил. На кухне был накрыт стол — на одного. У меня потекли слюнки от запаха жареных сосисок.
— Садись, присоединяйся!
Герман открыл холодильник и достал бутылку пива.
— Зайка, ставь еще тарелку!
Ленка не появилась и даже не отозвалась. Герман, ворча, сам достал тарелку из посудомойки и с бряканьем швырнул на стол.
— Все сам, все сам! Прихожу с работы — стол должен быть уже накрыт. Развела тут на кухне бардак. Вот заведу себе китаянку! Тихую, маленькую такую — прибирать, готовить… Ну и в постели, для разнообразия. Хорошо ведь придумал, слышишь, Ленка? Ради тебя стараюсь! А тебе больше времени на дочку останется!
Никакой реакции не последовало. Наверно, Ленке подобные шуточки давно приелись.
Я сел за стол, взял пиво, глотнул и отставил в сторону. Есть тоже почему-то расхотелось. Что-то во всем этом чувствовалось странное, гнетущее. Ленка злая. Герман неестественно веселый. И Васьки нет. Мне снова стало тревожно. Может, Васька разболелась? Потому и бывшая вся на нервах?
104 
