37 
На всем фасаде горело только одно окно – на третьем этаже. Хотя от него до земли было добрых восемь-девять метров, оно было зарешечено, и решетка, судя по всему, была прочнейшая.
– Н-да… понастроил ты пропилей, – выговорил Влад, сжимая запястье молодого человека так, что тот пискнул и забился, как в эпилептическом припадке:
– Больна-а!
– Ну и что, всем больно, – пробормотал Свиридов. – Ну, веди, Сусанин.
– Сюда…
– И где? – тихо спросил Влад, когда перепуганный молодой человек наконец вывел его к пустынной лестнице, ведущей то ли на второй, то ли на третий этаж. Парень, по всей видимости, на самом деле знал огромный дом как свои пять пальцев и к тому же служил некой охранной грамотой (они пару раз натыкались на пристальный взгляд коридорных, то бишь отвечающих за определенную территорию дома охранников, неподвижно застывших у стен). Если бы не он, всех этих людей пришлось бы вырубать, а это могло повлечь за собой ненужный шум и непредвиденные последствия.
– Поднимитесь по этой лестнице и выйдете в обводную галерею. Такой большой балкон. Они там, в зале, внизу. С балкона видно.
Влад открыл рот, чтобы спросить еще что-то, но тут его рука задела торчащий за поясом пистолет, и пугливый проводник, заметив краем глаза движение смертоносного оружия, решил, что он уже мертв, закатил глаза к потолку и, коротко охнув, опустился на пол.
Словом, лишился чувств-с.
– Ну и ну, – пробормотал Свиридов. – Слабонервные ребята на вилле у вора в законе.
Он поднялся по роскошной лестнице, покрытой ковровой дорожкой, и приоткрыл массивную дубовую дверь, покрытую красноватым лаком.
В самом деле – большой балкон.
Судя по всему, Влад оказался в главном приемном зале виллы Горина, по своему великолепию и размерам существенно уступающем иным бальным залам прославленных исторических дворцовых комплексов, скажем, в Петербурге, но в контексте полуночного дачного местечка под Воронежем смотревшемся просто ошеломляюще. Да, вор в законе явно не блюл законов, предписывающих людям его положения жить в относительной скромности.
По краю балкона шла обведенная фигурным мраморным портиком балюстрада, вдоль которой на белоснежной стене красовалось несколько картин – довольно удачных копий мировых шедевров живописи. Огромный балкон подпирали псевдодорические колонны, сработанные довольно грубо.
Влад подошел к краю и с тяжело ухающим сердцем заглянул через перила в ласкающий глаз полумрак. Впрочем, полумрак этот был не везде: у дальней стены зала, между огромным камином и круглым фонтаном, увенчанным испускающей легкий свет скульптурой, вокруг белых кожаных кресел, было довольно светло.
Достаточно светло, чтобы увидеть, что там происходит групповая оргия.
В глазах Свиридова потемнело. Он направился по балюстраде, зависшей в пяти-шести метрах над фонтаном, к месту так жарко и любвеобильно разворачивающихся событий.
Влад чувствовал, что в одном из этих переплетенных тел узнает свою – то есть уже не свою – Наталью.
– Посмотрим, – с усилием пробормотал он, шагая по скрадывающей шаги ковровой дорожке и машинально ощупывая пистолет. – Герои-любовники… посмотрим.
А посмотреть было на что. Особенно в бассейне, где пухлый толстяк, пыхтя и надрываясь, самоотверженно наползал и тыкался меж раскинутых ног сидящей на бортике голой девушки, а позади самого толстяка, придерживая того за круглое плечо, работал бедрами атлетичный молодой человек, по всей видимости, не брезгующий анальным сексом с представителями своего же пола. За спиной молодого человека скользила и терлась грудью о его мускулистую спину еще одна девушка и представляла звуковое оформление сценки: она стонала так громко, что заглушала щенячье повизгивание кайфующего с двух сторон колобка и равномерное глубокое дыхание парня.
В двух метрах от них, на белом кожаном диване, трудилась еще одна парочка. Владимир видел только мясистые плечи и лысеющий могучий затылок мужика, блестящую влажную грудь и плечи девушки. Она двигалась по мужику вверх-вниз, и темные волосы метались по спине и плечам, как крылья конвульсирующей бабочки.
Свиридов изумленно приложил дрожащие ладони к вискам. Все это, оргиастическое, бесстыдное, было так чужеродно его Наташе, что он не мог поверить: не-е-ет, ее не может быть здесь! Он ошибся! Ну конечно же, он ошибся. Перепутал машины! Вероятно, похожая на проклятую черную «Ауди» тачка запутала ему след, и он приехал сюда не за Наташей, а неизвестно за кем.
37 
