38 
Снизу выхлестнулись хриплые вопли: по всей видимости, кто-то из граждан развлекающихся подходил к пику. Вопли усилились, и Влад, смешавшись, уже хотел было оставить зал, отбросив все мучительные сомнения… Как вдруг застрекотал сотовый. Его, Свиридова, сотовый.
И надо же было так случиться, что как раз в этот момент крики смолкли. И Влад смог лишний раз убедиться в потрясающей акустике зала: негромкая трель прозвучала так, будто ударили в камертон.
Голая девка, прыгающая на диване, вскинула голову, и Свиридов увидел ее почти белое в рассеянном свете, влажно поблескивающее лицо. Он глотнул воздух, подумав, что это не может быть Наташка.
Но это была она.
Глава 8
РАЗБОРКИ ПИРОТЕХНИЧЕСКИЕ И СЕМЕЙНЫЕ
Телефон надрывался. Владимир поднес его к уху немеющей рукой и, не отрывая взгляда от лица Наташи, механически произнес:
– Да.
– Зятек, это я, – послышался заплетающийся голос Михал Иваныча. Судя по всему, тот пивом не ограничился. – Тут вокруг меня какие-то типы роются.
Свиридов слышал его голос как неразборчивый заунывный бубнеж. А потом неразборчивые слова Михал Иваныча и вовсе склеились в «один ненужный ком», как о том говорится у Есенина.
– Типы роются, чего-то им на…
И тут пальцы Влада выпустили телефон, мобильник ухнул вниз и разбился о паркетный пол. Все-таки пять или шесть метров. Осколки брызнули во все стороны, а самый крупный, отскочив от бортика бассейна, угодил в бок постанывающему толстячку. Тот взвыл, подался назад, опрокинув Сергейшу и усердствующую за его спиной Свету, перекувыркнулся через голову и упал в воду.
Влад одним движением перемахнул через перила, не задумываясь о высоте… Впрочем, ему повезло, как часто везет профессионалам. Приземление было вполне приличным. И, хотя на ногах Свиридов не устоял и больно ударился бедром, за прыжок можно было поставить ему твердую «четверку».
– Добрый вечер, – сипло сказал Владимир, вставая на ноги. – Не помешал?
– Ты кто такой? – резко спросил мужик с белого дивана, а Наташа резко отпрянула от него.
Узнала своего мужа.
– Кто я такой, Валентин Адамович? – проговорил Свиридов и скривил рот в насмешливой улыбке, потому что именно в этот момент валяющийся в бассейне и сучащий короткими пухлыми ножками толстяк попытался было подняться, ухватившись за грудь наклонившейся к нему Светы, но тут же покатился обратно: девушка взвизгнула и отпрянула, и ее мокрый сосок выскользнул из толстых пальцев клиента. И тот сел в лужу – в прямом и переносном смысле.
Горин некоторое время рассматривал Влада, не выказывая ни удивления, ни испуга, а потом медленно произнес:
– Да, я узнал тебя. А как ты сюда прошел?
– Не знаю, – стараясь говорить беспечно, сказал Свиридов, – провел какой-то слабонервный шелупиздик. Говорит, что знает дом вдоль и поперек. Ну, он меня и провел.
– Какой… шелупиздик? – произнес Горин, и его лицо приняло злобное выражение.
– Да он там, у лестницы, валяется. Идите посмотрите.
Вся кровь отхлынула от лица Валентина Адамовича, когда он буквально прошипел, не отрывая холодного, режущего взгляда от Свиридова:
– Ва-ля-ет-ся? Да как ты посмел, падла…
– Да ничего с ним не случилось. Может, в штаны только немного напустил. Ну ничего, штанов у вас много. Выдадите ему новые.
Владимир сел на диван рядом с Гориным, стараясь не глядеть на расширенные глаза и белое лицо Натальи, и произнес:
– Я только на минутку, Валентин Адамович. Я хотел вас просить…
– Просить?!
– Я хотел бы вас просить, чтобы вы отдали распоряжение выпустить меня из вашего дома.
Смиренный тон, которым были сказаны – сыграны! – эти слова, немного остудил Горина. Он недоуменно сощурил глаза и сказал:
– Я смотрю, ты ловкий парень. Только непонятно: что тебе тут надо было?
– Да так… Просто пришел напомнить жене, чтобы она вовремя приходила домой и на работе, – при слове «работа» глаза Влада бешено сверкнули, – не задерживалась. Это как в байке: во сколько приличная девушка должна ложиться в постель? Ответ: в девять, потому что в одиннадцать она уже должна быть дома.
Барахтающийся в фонтане Нагога притих. Горин передернул плечами и уже совсем миролюбиво, с иронией сказал:
– Ты что такое говоришь? Какая еще жена?
– Да вот она сидит, – сказал Владимир и указал пальцем на Наташу, внезапно оскорбленно выпрямившуюся и выставившую на всеобщее обозрение грудь. В ее горле что-то хрипнуло, когда она откинула голову назад и тихо произнесла:
38 
