111 
– Ах! Детское упрямство! Во-первых, война еще не объявлена! Во-вторых, я уверен, что англичане, находящиеся во Франции, получат все возможности вернуться домой до определенного срока, разумеется. Наконец, третье. Я тебе напоминаю, что я судовладелец и у меня много кораблей.
– «Элизабет» стоит в сухом доке...
– У меня есть другие суда... Если события ускорятся, то лучше всего посадить ее на корабль в Гранвиле, у моего друга Вомартена, переправить ее на остров Джерси, откуда легко добраться до Англии. Вот! Я ответил на все твои вопросы, поговорим теперь на другую тему! Белина хочет покинуть нас, насколько мне известно?
На этот вопрос ответила Элизабет:
– Да. Она считает, что больше здесь не нужна. Кроме того, она услышала разговоры о сестре Мари-Габриэле, которая, как вы знаете, объединилась в Валони с мадам Абруазин дю Меснильдо де Турвиль, выкупающей в настоящее время монастырь капуцинов, чтобы собрать там бенедиктинок из «Девы-Марии-Заступницы», разбросанных Революцией во все концы. Белина хотела бы к ним присоединиться.
– Они были преподавателями, а нашу Белину нельзя назвать кладезем премудрости...
– В настоящее время сестры посвятили себя второму их призванию– уходу за больными, а это очень привлекает Белину. Очевидно, она предпочла бы «Дев Милости», происхождение их было всегда более скромным, но эти пока еще нигде не нашли пристанища, помещений не хватает... По крайней мере, пока... Что вы об этом думаете?
– А вы, дети?
– Нам будет грустно, – вздохнул Адам, – но мы теперь большие, и если это может сделать Белину счастливой...
Ответ сына позабавил Гийома, и он улыбнулся ему с любовью:
– Причина понятна! Я поговорю с Белиной и позже повидаюсь с матерью-настоятельницей. Наша Белина не поступит к ней бесприданницей... Я не хочу, чтобы женщина, которая провела столько лет в Тринадцати Ветрах, чувствовала себя в монастыре униженной...
– Спасибо! Я меньшего не ждал от вас, отец!
Элизабет обратилась к отцу, голос ее был ласковым, но взгляд отсутствующим. Ее интриговал Артур. Что могло твориться в голове мальчика, почему он так хотел, чтобы сестра уехала? До сегодняшнего вечера он был рад ее присутствию и не стеснялся называть ее жениха-графа «набитым дураком» или «салонным шутом». И вдруг он озаботился тем, что тот может подумать! Странно все это! Она сгорала от желания расспросить его об этом и, будучи хитрой штучкой, выбрала другой путь. Выходя из-за стола, она взяла мальчика за руку, увлекла в салон и весело спросила, не доставит ли ему удовольствие послушать немного музыки. Она знала, что он очень любит ее игру.
– Отъезды всегда нагоняют на меня грусть, сказала она. – Да и погода сегодня такая тоскливая! Я думаю, нам будет полезно немного послушать Моцарта...
Ребенок дал себя увести. Разве он мог в чем-нибудь отказать ей? Она была для него больше чем сестра. Она была сердцем дома, бесценным другом. Элизабет была права. Было грустно, даже салон и мебель, обитые в зеленоватые тона, казалось, потемнели и стали цвета морской волны. Серый дневной свет, проникавший сквозь окна салона, был похожим на пепел. Элизабет села за клавесин, расписанный цветами по неброскому золотистому фону, несколько оживлявший атмосферу, так же как и огонь в камине. В горшках отцветали гиацинты.
Элизабет не была большой музыкантшей, но играла приятно. Вначале она исполнила небольшой менуэт, затем напела арию Аминты из оперы «Король-пастор»
Я всегда буду его любить
Верного супруга и преданного любовника.
Только о нем буду вздыхать ,
Только в нем , нежном и добром
Я найду покой и удовольствие.
Выбор арии был лукавым. Это была одна из любимых арий Лорны. Часто, когда снег держал дом в плену, она пела эту арию своим прекрасным бархатистым голосом, особенно тогда, когда Гийом оказывался поблизости.
Сыграй что-нибудь другое! – попросил Артур. – Это очень красивая мелодия, но в последнее время мы ее очень часто слышали...
Тогда хочешь?
Мое сердце вздыхает дни и ночи.
Кто может сказать мне , не любовь ли это?
– Это тоже не надо! Почему ты так хочешь играть репертуар моей сестры? Спой другое!
111 
