Особенно,... 
72 
— Ну-ка, стойте! Сейчас проверим… — Что-то заподозрив, Кьетт остановился и метнул вперед маленький огненный шарик — сгусточек высвобожденной магии. И что же? Он беспрепятственно преодолел границу Пустоши, упал в снег где-то далеко, у самой кромки леса. Точно такой же белый шарик свободно пролетел в глубь Пустоши и рассыпался искрами, налетев на камень.
— И что это значит? — туповато спросил Иван, хотя сам прекрасно знал ответ. Это могло значить только одно: внутреннего рубежа,в том понимании, какое вкладывал в него маг Зижнол, уже не существовало. В полосу отчуждения вторглись Безумные земли. И случилось это, похоже, довольно давно — кустарник успел разрастись.
— Не понимаю, если внутреннего рубежанет — какая же сила поддерживает существование внешнего? — озадаченно пробормотал Кьетт. Но на этот вопрос у них пока не было ответа.
Они ждали, что сразу за чертой Пустоши начнутся всяческие кошмары, недаром же эти земли названы «безумными»? Но час шел за часом, а ничего злого им на пути не встречалось. Доброго, впрочем, тоже — совершенно необитаемой казалась местность. Зато весьма живописной. Они шли по холмистой равнине, покрытой неглубоким снежком. Местами ее пересекали овражки, по тальвегам их текли не схваченные льдом ручейки, от них поднимался пар и кружевным инеем оседал на близлежащих кустах, камышинках и метелках высокой сухой травы. На склонах холмов вырастали прозрачные дубовые рощицы, и Болимс Влек утверждал, что именно в таких у него на родине водятся феи. Фей Иван не видел никогда в жизни, захотел пойти посмотреть — вдруг и здесь есть? Но оказалось, что спят они зимой, как, к примеру, медведи или сурки, а потому лезть в чащу нет смысла, только снег зря черпать — между деревьями сугробы наверняка выше, чем на открытом пространстве.
В общем, красотища вокруг была неописуемая, но никаких признаков жилья. И это постепенно начинало настораживать. Думалось подспудно: «И почему было не поселиться людям (снурлам, нолькрам) в таких идиллических с виду местах? Должно быть, что-то тут нечисто, подвох какой-то есть».
Стоп! А это что впереди — красное?!
Это было дерево. Яблоня. Высоченная, раскидистая, от макушки до самых нижних ветвей увешанная крупными алыми плодами, украшенными снежными шапочками у черешка.
— Что за чертовщина?! — остолбенел Иван. — Откуда яблоки средь зимы?!
— Ну и ничего особенного, — неуверенно возразил Кьетт. — Земли необжитые, урожай снимать некому, случилась ранняя стужа, заморозились яблоки прямо на ветвях и висят себе. Весной оттают и попадают… — Чувствовалось, он и сам не очень-то верит своим словам.
И правильно, что не верил. Потому что протянул Иван руку, сорвал яблоко, разрезал ножом — и оказалось, что вовсе не мороженое оно, а свежее, сочное и летом пахнет.
— Ну, значит, магия какая-то, подумаешь! — уязвленно фыркнул нолькр. — По чужим мирам путешествуем, демонов вызываем, веники с ложками из ничего материализуем — это нас не удивляет. А тут яблоки увидели — экое чудо, скажите пожалуйста! Есть на что смотреть!
— Вот именно — есть! — подхватил Иван. — В смысле есть их можно? Если они магические? Козленочками не станем? Или рога ветвистые не отрастут?
— Почему именно козленочками? — удивился снурл, лично он между яблоками и рогатой скотиной никакой связи не улавливал.
— Да это у нас в сказках так говорится, — отмахнулся Иван. — Если возьмешь в рот что не надо, либо превратишься в кого-нибудь копытного, либо вырастут у тебя рога, и будешь ходить рогатым, пока еще какую-нибудь дрянь не съешь.
— Какие же это сказки? — возмутился Кьетт. — Давно известно, что из следа, оставленного на перекрестке ровно в полдень скотиной черной масти, пить ни в коем случае нельзя, даже если помираешь от жажды. Я сам так однажды трех бойцов потерял. Ну не то чтобы совсем, мы их потом в обоз перевели, провиант на них подвозили. А насчет рогов — это в субтропиках есть такое дерево — имменаль. Растет в два ствола, на одном ягоды спелые, на соседнем — всегда зеленые и кислые. Сладкую съешь — рога вырастают, а после кислой отваливаются.
— А если сразу с кислой начать?
— Не знаю. Обычно никто не начинает с кислой, сразу на сладкую кидаются… И вообще, чего вы ко мне пристали, ботаник я, что ли? Я этот имменаль только на картинках видел! — рассердился Кьетт. У него вообще было дурное настроение — очень болели недолеченные укусы, и ноги распухли из-за них.
72 
