65 
А разбудила его болтанка. Самолётик трясло страшной мелкой дрожью. Казалось, ещё немного, и повылетят из его бедного корпуса все болтики, шпоночки и прочие крепёжные элементы, развалится летучая машинка на части – тут им всем и конец. Гвейран трусом не был, но летать на технике столь устрашающе-архаичной не любил, что правда, то правда. Наверное, ему не удалось скрыть эмоции, потому что цергард Эйнер наклонился и, оттянув вбок кислородную маску, проорал ему прямо в ухо, стараясь пересилить рёв моторов:
– Ничего страшного, над горами всегда так… – потом с силой ударил ногой в дверь кабины и заорал ещё громче, – эй там, полегче, не арматуру везёте!
Как будто пилоты моли что-то изменить! Скорее всего, они его даже не услышали. Но по забавному совпадению болтанка тут же прекратилась. И агарду Тапри вновь с восхищением подумалось, какой же это великий человек – цергард Эйнер, что даже природа сущего подвластна его слову!
К большому облегчению Гвейрана, десантироваться им не пришлось. Самолёт сел на маленьком прифронтовом аэродроме в городке со смешным названием Мымра. Собственно, таковым оно было лишь в земном восприятии. На языке Арингорада это слово (мужского, кстати, рода) звучало совершенно нейтрально и никакого иного смысла, кроме топонимического, не имело.
Комендант города, полный, усталый человек средних лет, встречей с высочайшим начальством был смертельно напуган. Он выглядел таким виноватым, так подобострастно себя вёл, что невольно складывалось впечатление, будто он проворачивает в своих владениях некие тёмные делишки и опасается, уж не вышли ли они наружу. Возможно, так оно и было в действительности, но цергарда Эйнера в тот час заботило другое. Он не стал задерживаться в Мымре, потребовал машину без водителя, запретил оповещать соседей о своём прибытии в регион (не иначе, с инспекцией принесло Верховного!) и к огромному облегчению вороватого форгарда, отбыл в северном направлении, в компании всего-то трёх человек, и без военного сопровождения. С точки зрения коменданта, отваживавшегося выезжать из города лишь под прикрытием бронированных болотоходов, подобное поведение было чистым самоубийством. Дороги в округе имели одно неприятное свойство. Никогда нельзя было с уверенностью угадать, чьи они – свои ещё, или уже квандорские? Очень, очень неблагоразумно поступил цергард Эйнер! «Но кто я такой, чтобы указывать господам Верховным? – сказал себе комендант. – Уехал – и слава трём Создателям! Без него спокойнее…» Подумал так – и затравленно оглянулся, будто кто-то мог подслушать его крамольные мысли…
Пятнистый «кварг» священной козой скакал по болотным кочкам, выросшим за зиму прямо посередь дороги. «Безобразие, – думал Тапри, сжимая руль побелевшими от напряжения пальцами, – неужели трудно один раз грейдером пройтись?» Потом вспомнил, что не в столице, а в прифронтовом районе находится, некому тут дороги ровнять – и смирился с неизбежностью.
– Хочешь, я поведу? – несколько раз предлагал цергард Эйнер. Он к весенним болотным дорогам давно привык, но помнил, как трудно приходится новичкам, как тяжело лавировать колёсами между кочек, и адъютанта искренне жалел. Но тот от помощи отказывался – молча, отчаянно мотал головой, и крепче сжимал руль. И Эйнер не настаивал – чтобы не обижать. Тем более, ехать, по его подсчетам, оставалось недолго. Через час должны были начаться предместья Камра. Но Верховному цергарду Федерации Эйнеру Рег-ату следовал исчезнуть из этого мира ещё раньше – до первого блокпоста.
– Останови-ка здесь, – велел он агарду.
Участок было очень подходящим – сырым словно губка, полдня не пройдёт, как затянутся все следы…
– И мешок наш достань.
– Рад стараться! – Тапри хотел по-молодецки выполнить приказ, но забыл, куда тот мешок задевал, принялся шарить под сиденьями, весь эффект пропал.
– Да в снарядном ящике он, – напомнил цергард. – Ты же сам туда запихнул, чтобы под ногами не мешался!
– Виноват! – горестно пискнул адъютант и извлёк пропажу на свет божий.
А в мешке лежали очень, ОЧЕНЬ странные вещи! И потребовал цергард – СТРАННОГО!
– Переодеваемся! – сказал он, протягивая спутникам непонятные серые свёртки. – Скорее, пока никого на нас не вынесло!
В свёртках, понятно, оказалась одежда. Но какая! Бесформенные штаны, рубахи без ворота, кургузые стёганые кацавейки (для тепла!) и короткие – до колен – серые рясы! Плюс болотные сапоги с раструбами. Плюс заплечные котомки из брезента. Полное облачение монаха-паломника из ордена Святой Вдовицы – Праматери сущего! Что за нелепость? Зачем надо надевать… это?!
65 
