68 
– Да пошёл ты со своими Создателями! – отмахнулся солдат, явно воспитанный в духе нового времени. – А ну, покажьте, что в мешках!
Гвейран похолодел. «Конец – подумалось не без злорадства. – А ведь я предупреждал…»
Спасения пришло в образе пожилого старшины, человека старых имперских взглядов.
– Оставь, – велел он парню. – Божьи люди, грешно беспокоить… Проходите с миром, святые братья, молитесь за нас Вдовице…
Монах в ответ небрежно осенил будку блокпоста четверным знамением (вычертил указательным пальцем в воздухе косой крест), и трое паломников продолжили нелёгкий свой путь.
– … приказано было – всех проверять строго… – доносился вслед недовольный молодой голос. – Мало их тут шляется… может, шпионы…
– … один такой проверил… кишки по всей округе разлетелись… А помолятся – глядишь… – звуки за спиной стихли, и о том, на какие именно блага надеется старшина, узнать не довелось.
– Помолимся, помолимся как же! – принялся злиться цергард Эйнер, глава внешней разведки. – Живы останемся – я за него, мракобеса суеверного, так помолюсь – мало не покажется! Вот как прикажете с этими людьми работать?! Интересно, сколько здесь до нас настоящихшпионов прошло без досмотра?! Хорошо, я его личный номер разглядел. Вернёмся – такое ему устрою!..
– Не вздумай, – велел Гвейран. – Он нас спас.
– Неважно! Он воинский долг нарушил! Ради мнимого спасения собственной шкуры! Такие вещи нельзя спускать.
…Они ещё спорили какое-то время, развлечения ради, чего в поступке старого солдата больше: вреда для Отечества или пользы для человечества в целом? К единому мнению так и не пришли, тема постепенно иссякла, оставив, однако, невольного слушателя в состоянии полнейшего смятения ума и чувств. Собеседники как-то упустили из виду, что агард Тапри в их дела до сих пор не посвящён… Точнее, Гвейран этого не знал вовсе, а цергард Эйнер… да всё он, конечно, знал, помнил и учитывал, просто интересно ему было: как долго может человек бороться с собственным любопытством? Начнёт адъютант задавать вопросы, или нет?
Но тот продолжал молчать по-уставному. Будто не слышал ни слова из их разговора! Будто известие о возможной гибели человечества его совершенно не касалось! «Ничего себе – характер!» – восхищался цергард про себя. А бедный адъютант тем временем плёлся, бледный и несчастный, не разбирая дороги, и мучительно пытался понять, что происходит, кто именно сошёл с ума: он сам, спутники его оба сразу, или же весь мир?
Полчаса спустя, на подходе к городу, цергарду Эйнеру стало его жалко. Он остановился, и пришелец последовал его примеру. Но Тапри, погружённый в собственные мысли, этого не заметил, убрёл вперёд.
– Адъютант! Э-эй! – окликнул его цергард.
– Я! – испуганно подскочил тот. – Чего прикажете?!
Цергард смерил его проницательным взглядом и велел:
– Ответь. Ты ничего не хочешь у меня спросить?
– Так точно… нет… в смысле, да… – совсем стушевался агард.
– Спрашивай.
– Я… только…
– Ладно. Слушай. И не вздумай вообразить, будто мы с господином Гвейраном спятили.
– Никак нет! – он вроде бы даже испугался такого допущения.
И тогда цергард Эйнер выложил своему адъютанту всё как есть, без утайки. Рассказал о космических пришельцах, запертых в тюремной камере Генштаба, и транспорте их, похороненном в болотных хлябях за линей фонта. О несчастии, постигшем род человеческий, и о скором вымирании, ему грозящем. О клонировании хверсов и клонировании людей. О том, ради чего, ценою больших потерь, было организованно наступление в квадранте 16-б и о цергарде Азре, от которого надо скрываться. И, в конечном итоге, о высшей цели их безумного путешествия.
– Зачем ты ему всё это говоришь? – попытался вмешаться Гвейран. – Смотри, на нём лица нет! Добрались бы до катера – тогда бы уж, в спокойной обстановке…
Но цергард Федерации его прервал, ответил жёстко:
– Он имеет право знать, за что умрёт.
Пришелец безнадёжно махнул рукой, он думал, наверное, что слова о смерти добьют агарда окончательно. Но тот пропустил их мимо ушей – слишком невероятным казалось всё остальное, чтобы обращать внимание на явление столь обыденное и привычное.
Глупо конечно, но в первую секунду Тапри даже некоторое облегчение, что-то вроде радости почувствовал. Получалось, зря он тревожился из-за того случаяс Вегдой, никаких последствийего легкомыслие иметь не могло… Никогда…
68 
