51 
— Но зачем же он тогда безобразничал? — удивился Ивенский.
— Натура его зловредная того требует, иначе б не был ведьмаком! Они ведь, ведьмаки, иначе на божий мир смотрят, оттого у них даже отражение в глазах перевёрнутое! — именно такой вопрос он сам задавал няньке Агафье, и именно этими словами она него отвечала.
— Натура? — Роман Григорьевич опасливо прислушался к себе.
Нет! Не хотелось ему ни посевы травить, ни коров выдаивать, ни народ пугать, а уж прозябать в бедности и есть со свиньями — тем более. Ладно, с другой стороны зайдём.
— А каков был облик у того ведьмака, нянька говорила?
— Тоже поганый! — радостно доложил Удальцев. — Потому как если ведьмак наученный, и силу ему другой ведьмак, помирая, передал — такого от человека простого и не отличишь, пока чары творить не начнёт. Но если кто ведьмаком родился — такого сразу видно. Нет у него ни волос, ни бороды с усами, и ещё нет… ну, этого… — покраснел Тит Ардалионович.
— Да знаю, знаю, дальше!
— Зато есть хвост, маленький, будто поросячий, и четыре волоска на ём… На нём, в смысле. Другие ведьмаки хвост свой в под одёжей прячут от стыда, а Пантелеймон — тот нарочно сквозь прореху в портках выпускал, потому как вовсе был без совести! — победно закончил рассказ Удальцев.
И снова неладно! Что у Романа Григорьевича было, чего не было «под одёжей» — это нам уже известно. Волосы на голове тоже имелись, тёмно-русые, густые, он их красиво подстригал в цирюльне Емельянова. Хуже обстоял вопрос с усами и бородой: такие неказистые отрастали, что даже не имей он чина [26]— всё равно пришлось бы брить. Папенька уверял, что дело в возрасте, и с годами всё наладится. А если не в возрасте, а в природе ведьмачьей?… Что там Удальцев говорил об отражении в глазах? Попросить, чтобы посмотрел, что ли? Нет, неловко, да и ни к чему пока — вдруг испугается?
— А есть ли надёжный способ ведьмака распознать? Не всякий же позволит заглядывать себе в глаза, тем более в порты, а усы с бородой можно наклеить, да и мало ли на свете лысых? — вот как складно спросил!
— Как не быть? — закивал Тит Ардалионович. — Можно знахаря позвать — тот ведьмака в любом обличье распознает…
«Та-ак, — взял на заметка Ивенский, — сходим к знахарю!»
— … а если нет знахаря, или платить ему нечем — можно и без него обойтись. Надо на вечерней заре взять золу из семи печей, да чтобы он на неё босой ногой наступил. Если ведьмак — тотчас же себе голову разобьёт, и подыхать начнёт. Тут уж не зевай — хватай кол осиновый, вбивай ему прямо в глотку, иначе упырём встанет…
«Ну, нет, это нам не подходит!»
— …Или можно зарыть перед входом в храм бараньи копыта — ведьмак переступить не сможет.
«Тоже не годится. Люди скажут, и чего это его высокоблагородие, господин Ивенский, вздумали перед храмом землю копать? Неловко выйдет. Разве что Захару поручить? Так он всякого колдовства боится, как огня, ну его! Знахарем обойдёмся, благо, платить есть чем».
— Вот спасибо, Тит Ардалионович, просветили! Давайте-ка теперь спать, а то третью ночь колобродим.
Удальцев послушно лёг, но про себя подумал: «Да уж, заснуть бы теперь, после этаких-то «весёлых» разговоров! И откуда у Романа Григорьевича столько интереса к ведьмакам, что до утра не хотел с ними подождать?» Подумать подумал, а спросить не посмел, да и заснул вскорости под перестук колёс, ни о чём дурном не подозревая…
Часть 3
Я на костях врагов воздвиг свой мощный трон
Владыки и вожди, вам говорю я: горе!
Неделя минула со дня их возвращения в Москов-град, а до знахаря Ивенский так и не добрался — всё времени не хватало. Это он так себя оправдывал. Известно ведь, что люди по отношению ко всякого рода врачевателям делятся на два сорта: одни при первом же чихе спешат за помощью, другие тянут до последнего, а кто и помирая, отбрыкивается. Роман Григорьевич принадлежал к числу последних. «Ведьмачество, — сказал он себе, — это же не болезнь какая-нибудь, чтобы бегать по знахарям, бросив все дела. Вот освобожусь, тогда и схожу, куда спешить? Хотелось бы, конечно, определиться со своей природой, но давать волю праздному любопытству в ущерб службе — грешно. Ведь какая, по большому счёту, разница, ведьмак я или нет, если колдовать всё равно не умею? Двадцать с лишним лет жил простым человеком, и ещё несколько дней им проживу!»
51 
