54 
А пока направился Роман Григорьевич на своё старое место, в Сыскное отделение. Ему нужен был маг. Конечно рядом, под рукой, имелся любезнейший Аполлон Владимирович, но после первой их встречи Ивенский никак не мог справиться с желанием держаться от него подальше. «Достаточно с меня на сегодня и Кнупперсов, и Мерглеров», — сказал он себе, усаживаясь в санях.
Иван Ярополкович встретил бывшего сослуживца с распростёртыми объятьями. В отличие от большинства своих коллег, угрюмых, скрытных и беспредельно амбициозных, оккультный советник Сыскного отделения Московградского Управления полиции, господин Орлин, был человеком открытой души и имел весьма скромные жизненные запросы. Поговаривали, будто в юности, пришедшейся на екатерининские времена, он подавал большие надежды и мог бы, при желании, сделаться первым магом на Москве. Однако, желания такого у его не возникло, тайные изыскания свои в Академии он забросил, долгое время вёл частную практику, потом, уже при Павле, поступил в полицию, и уверял, что совершенно счастлив, обретаясь в маленьком домике на Охотном Ряду с любимой жёнушкой Марьей Афанасьевной (в прошлом известной ворожеей, а ныне смиренной матерью семейства) и множеством разновозрастных отпрысков и внуков. Каждый из них обладал своей долей тайной силы, но ни один не пошёл по магической линии. Старшие всё больше инженерами служили, младшие обучались не в Оккультной семинарии на Моховской, а в самой обычной гимназии, откуда их время от времени выгоняли за нерадивость, и тогда очередного бездельника отдавали учиться простому ремеслу, потому что лишних средств большое семейство не имело. Когда же Ивана Ярополковича спрашивали, отчего он не хочет поправить дела, вернувшись к частной практике, тот спокойно объяснял, что вполне доволен своим положением, и честную государеву службу на потакание бабьим капризам никогда не променяет.
Да, в этом он был прав: основными клиентами практикующих чародеев во все времена были женщины разных сословий, и интересовала их, прежде всего, магия любовная. Поэтому Роман Григорьевич бывшего сослуживца хорошо понимал и одобрял (особенно после истории с Лизанькой). Но большинство знакомых не понимало. Впрочем, Орлин их отношение никогда не смущало, он был человеком убеждённым и самодостаточным.
…— Ба-а! Какие люди! — шумно обрадовался Иван Ярополкович, обнаружив Ивенского на пороге своего кабинета, и поднялся ему навстречу. — Ромочка Ивенский! — всех знакомых молодых людей, независимо от их чинов, маг ласково звал по имени. — Душевно рад встрече! Ну, как служится на новом месте?
— Хорошо, — ностальгически вздохнул Ивенский, особенно ясно чувствуя в этот миг, что на старом служилось лучше.
После короткого обмена новостями (Максим Семёнович в отъезде — женит брата в Нижнем Новограде, младший пристав Курочкин тоже намедни женился на купеческой дочери, и кстати, раскрыл-таки дело о воровстве на строительстве общественных бань — в таком духе), Роман Григорьевич, опять-таки умолчав о главном для себя, передал магу слова Ворона о загадочной «землице» — не знает ли уважаемый Иван Ярополкович, что это за субстанция такая, какую представляет опасность, и вообще, насколько достоверным кажется ему рассказ пальмирского колдуна?
Орлин выслушал его не перебивая, и потом долго ещё молчал нахмурившись, покусывая длинный чёрный ус, совершенно лишний на его круглом, простоватом для мага лице.
— Вот ведь беда какая! — вымолвил он наконец. — Пришла беда, откуда не ждали, да… Знаю я, Ромочка, об этой землице, да вам-то открыть не могу — вы к нашему колдовскому сословию не принадлежите. С другой стороны, и молчать нельзя, если правду ваш Ворон сказал… Эх, как же нам с вами быть-то? — он снова надолго задумался. — Знаю! Отправляйтесь-ка вы в дом этого убиенного прохиндея Понурова, не тем будь помянут, да поищите среди его книг личный дневник. И сами книги пролистайте, может, почтёте что интересное… Только совсем уж чёрные в руки не берите, от греха; да они вам и ни к чему. Смотрите среди справочников, а может, и учебник какой у него завалялся, на наше счастье.
— А если дневник окажется зашифрован? — обеспокоился Ивенский. Он слышал, что маги пользуются такими сложными шифрами — простому человеку ни за что не разгадать.
— Не окажется, — обещал Иван Ярополкович с иронической улыбкой. — Видите ли, Ромочка, уж так мы, маги устроены, что жаждем посмертной славы, и дневники кропаем не для себя — для потомков, чтобы могли лучше оценить наше величие. Так зачем же осложнять им жизнь шифрами, вдруг они тогда и читать-то не захотят наши рукописи, и весь труд даром пропадёт? Нет, шифруют научные изыскания, своды рецептов и заклинаний — то, что может попасть в руки соперников, но не личные записки. Текст вы прочтёте — в этом можете не сомневаться. А уж если будет что-то непонятно по сути его — милости прошу, растолкую. Тогда уж ответственность за разглашение секретных знаний будет формально не на мне, а на Понурове — с него, покойничка, не убудет.
54 
