ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  111  

— И море видели?

Кэри рассматривает шута, а он глядит на Кэри, и в мраморных глазах Брокку видится насмешка.

— Видел.

— Какое оно? — Кэри, высвободив руку из мехового плена муфты, касается облупившихся мраморных пальцев с кривоватыми ногтями.

— Бескрайнее, — Брокк не умел рассказывать, да и сейчас вдруг понял, что у него не хватит слов, чтобы описать увиденное.

…ломаная линия берега. Каменные юбки гор, что уходят под водяное покрывало. И белые башни крепости, которая слишком стара, чтобы и вправду служить защитой. Ветра давно взяли преграду ее стен, а дикий хмель обжился на камне, привязывая крепость к скале.

Тень драконьих крыл, лиловая, полупрозрачная, как кисея, накрывает и скалы, и крепость, и берег, ложится на море, которое словно прогибается под тяжестью этой ноши. И волны отступают.

Дракон скользит.

Синева.

Сверху — неба. Снизу — моря. И Брокк в какой-то момент чувствует себя потерявшимся в этой безоглядной синеве. Солнце слепит, разливая по поверхности воды озерца света, и он закрывает глаза рукавом…

— Если хотите, — Брокк поднимает взгляд. Нынешнее солнце ослабело, обрюзгло, сделавшись странным образом и больше, и тусклее, — я покажу вам море.

— Очень хочу.

Кэри принимает его руку и, проведя пальчиками по шву перчатки, задает новый неудобный вопрос.

— Она вам не мешает?

— Я привык.

— Но мешает, да?

— Немного.

Стесняет движения. Железные пальцы и без того не отличаются чувствительностью, а кожа, пусть бы и тонкой выделки, вовсе делает их неуклюжими.

— Тогда зачем вы ее носите? — Кэри не улыбается, смотрит в глаза, и ныне цвет ее собственных вновь меняется, яркие, как первые одуванчики.

— Затем, что многим неприятно видеть мое уродство.

Ей это странно. И Кэри теряется, она оглядывается на шута, будто он способен помочь, подсказать, но шут молчит, и Кэри пожимает плечами:

— Она не уродлива…

Не ложь.

Но и не правда.

— Странно, да… но не уродливо. Я вас обидела?

— Ничуть.

— Врете, — со вздохом говорит она и хмурится. — Почему вы все время мне врете? Думаете, что я ребенок?

Ребенок. Забавный и наивный.

— Думаю, — Брокк с трудом удержался, чтобы не прикоснуться к ней, — что многие с вами не согласятся.

— Но…

— Давайте сменим тему.

Подрастет — поймет, что мир — не то место, где все друг к другу добры… уже понимает, но ей пока кажется, что собственная ее жизнь — скорее исключение, нежели правило.

— Как вам будет угодно, — Кэри слегка наклонила голову. — Тогда расскажите о себе.

— Что рассказать?

— Что-нибудь, — она шла по дорожке, которая вдруг стала слишком узкой, и юбки Кэри, темные, тяжелые, касались ног. — Нам ведь следует получше узнать друг друга.

— Пожалуй.

Наивная детская хитрость.

И слишком взрослый взгляд, в котором, хвала руде, нет жалости.

— Что ж… — Брокк коснулся подбородка, не зная, с чего начать. — Мне тридцать лет и я Мастер-Оружейник. Вот и все.

— Тридцать, — задумчиво произнесла Кэри.

Много? С высоты ее почти-шестнадцати, Брокк — глубокий старик. И это тоже повод держаться подальше, не мешать ей жить.

— Вы не любите говорить о себе.

— Просто говорить нечего.

— А ваша семья?

Дорожка привела к ограде. Узоры серого железа, и тонкие пряди плюща. Он сохранил часть листвы, глянцевая зелень которой была слишком яркой, какой-то искусственной.

— Осталась лишь сестра.

— Вы ее любите? — Кэри потянулась к ограде, но у Брокка получилось перехватить ее руку.

— Осторожно, плющ ядовит.

Ее пальцы побелели от холода. А на кромке запястья лежит тень рукава, прикрывая бледную кожу с тонкими венами.

— И да, я люблю сестру, — Брокк, наклонившись, дохнул на руку. — Вы замерзли. Возможно, стоит вернуться?

— Чтобы вы спрятались в мастерской? Нет уж.

Легкая улыбка, светлая.

Друг.

Он всего-навсего друг. И не следует забывать об этом.

— Вы не хотите со мной расставаться?

Кэри не отводит взгляд. И снова глаза темные, не мед, но теплый янтарь…

…его было много на побережье. И поутру, после отлива, на песчаный пляж приходили люди. Они бродили, зыбкие фигуры в предрассветном мареве. Отсветы факелов в морской воде. Ненастоящий призрачный мир, гротескный, изломанный.

  111