60 
– Ну, к тому времени я уже куплю ему кроватку. Я рассчитываю, что вы будете часто меня навещать.
– Вы не против нас с Лукасом? – Она застенчиво посмотрела Элис в глаза.
– Наверное, это мне стоит спросить у тебя. Ты-тоне против васс Лукасом?
– Сначала была даже очень против. А сейчас не знаю, – честно ответила Эйслин. – Мы друг друга едва знаем, но мы оба любим Тони. Для нас очень важно качество его жизни. И на этой основе мы попробуем создать наш брак.
– Жизнь на ранчо будет очень отличаться от того, к чему ты привыкла.
– Меня тошнило от привычной мне жизни еще до того, как я познакомилась с Лукасом.
– Тебе будет непросто, Эйслин.
– Просто ничего не бывает.
Женщины пристально посмотрели друг на друга, молодая – решительно, постарше – скептически.
– Давай постелим и тебе, – спокойно предложила Элис.
Когда на кровать легли чистые простыни, Эйслин осознала, до чего же она узкая. Как она будет спать на ней с Лукасом? Тот заходил к ней, чтобы занести чемоданы, и сразу ушел. Она слышала, как он разговаривает с Джином в гостиной.
– Думаю, мне лучше оставить тебя отдыхать, – сказала Элис. – Кроме того, если я не попрощаюсь с Джином лично, он решит, что я променяла его на Тони. – Она склонилась и поцеловала малыша, который лежал в самодельной кроватке с очень довольным видом. Перед уходом она взяла Эйслин за руку. – Я очень рада принять тебя в нашу семью.
– Несмотря на то что я англо?
– В отличие от своего сына, я не держу зла на целую расу за то, что делали ее некоторые представители.
Поддавшись импульсу, Эйслин поцеловала свекровь в щеку:
– Доброй ночи, Элис. Спасибо, что вы так хорошо отнеслись к нам с Тони.
Оставшись одна, Эйслин покормила ребенка и понадеялась, что он проспит до утра. Ей не хотелось, чтобы он потревожил Лукаса. Она старалась управиться побыстрее, чтобы закончить до его прихода. Эйслин не хотела ничего похожего на ситуацию в машине.
В доме была всего одна ванная, располагавшаяся между двумя спальнями. Уложив Тони, Эйслин помылась. Она вернулась в спальню и разделась, поскольку делать ей было уже нечего.
Официально это была ее первая брачная ночь, но вытащенная из чемодана длинная ночная рубашка откровенно не подходила для новобрачной. Она носила ее уже второе лето, и, несмотря на мягкую полупрозрачную ткань, в ней не было ничего соблазнительного. На самом деле она выглядела потрепанной и простенькой.
Эйслин сидела за туалетным столиком и смазывала руки лосьоном, когда в спальню вошел Лукас.
Если бы она посмотрела не на мужа, а на себя в зеркало, то увидела бы, что опасливо смотрит на него широко открытыми глазами. И оттого выглядит юной и невинной. А волосы, напротив, очень соблазнительно рассыпаны по плечам. Мягкие естественно-розовые губы. Длинная ночная рубашка кажется совсем девичьей. И вся целиком она выглядела очень сексуально, особенно на взгляд новоиспеченного мужа.
Лампа на тумбочке у кровати была притушена. Фигура Лукаса отбрасывала длинную зловещую тень почти на всю небольшую комнату.
– Тони уже спит? – поинтересовался он, расстегивая пуговицы на рубашке.
– Спит. По-моему, он совсем не против поспать в ящике комода.
В зеркале Эйслин видела, как Лукас с улыбкой склонился над ящиком, который она поставила на пол в изножье кровати. Его лицо смягчилось, когда он посмотрел на сына, и у Эйслин сильно забилось сердце. Испытывай он такую нежность к ней, в него было бы очень легко влюбиться.
Она мысленно себя одернула. Большинство знакомых ей мужчин вообще не знали подобных эмоций. И для Грейвольфа они невозможны. Чтобы вымести из головы эти глупые мечтания, Эйслин взяла с тумбочки щетку и стала расчесывать волосы, хотя те и так потрескивали, как живые.
Лукас уселся на край кровати и стащил сапоги, бросив их на пол.
– Джин сегодня сказал мне, что он рад нашему браку.
Так не похоже было на него начинать спокойный разговор, что Эйслин перестала двигать щеткой и посмотрела на его отражение в зеркале:
– Почему?
Лукас весело усмехнулся. Еще один добрый знак.
– Он уже очень давно пытается убедить мою мать выйти за него замуж. И сейчас он заставил ее пообещать, что она выйдет за него, когда меня выпустят из тюрьмы. – Он встал и расстегнул пояс. – Так что наш брак для него дополнительный козырь. Теперь у нее уже не осталось никаких оправданий.
60 
