А авторица, написав такой бред, в своём... 
680 
— Я привел тебе мальчика, — ответил Люциус. Темный Лорд встал и повернулся, девушка в клетке приподнялась на колени и бросила пристальный взгляд: Люциус, спокойный и тихий, держал за руку высокого рыжеволосого бледного юношу в растрепанном выходном наряде.
— Люциус, — зашептала девушка, просовывая руку сквозь решетку, — Люциус… взгляни на меня…
Люциус словно не слышал её, хотя рыжеволосый мальчик посмотрел на нее дикими глазами. Он обратился к своему спутнику:
— Поприветствуй Темного Лорда.
Рыжеволосый мальчик молчал.
По лицу Темного Лорда скользнула улыбка.
— А ты уверен, что он — тот самый?
— Люциус, — завопила девушка в клетке. — Ты же обещал!
Казалось, Люциус не слышал её, он негромко рассмеялся:
— Я совершенно уверен, что он — один из них.
Рыжеволосый мальчик заговорил:
— Я не понимаю… Один из кого? Почему я здесь?
Темный Лорд перевел на него взгляд, и нечеловеческая улыбка искривила угол его рта.
— Ты и правда, не знаешь? Даже не догадываешься?
— Нет, — мотнул головой мальчик.
— Ну, что ж… — Темный Лорд положил ему руку на плечо, заставив сморщиться от боли.
— Проходи, садись… Ты играешь в шахматы?
Глава 9. Рыцарь, Смерть и Дьявол [1]
Вот корона твоя,
Кольца вот и печать.
Вот любовь,
Чтобы мир весь улыбкой встречать.
Вот пришла эта ночь,
Ночь уже началась.
Смерть твоя —
Что у сына в груди родилась.
Здесь охотился ты
И сюда убегал,
И любовью своей
Этот мир создавал
Здесь и крест для тебя,
Гвозди здесь и гора,
И любовь, что напишет,
Как настанет пора.
Она навсегда запомнила этот свет — свет, заполнивший комнату в тот день, — серый, больничный… Отец принес её из кабинета Дамблдора, хотя она вполне могла бы идти сама, следом спешила мать. Мадам Помфри подготовила для неё кровать, Джинни поморщилась, когда отец уложил её, — не от физической боли, а от чувства вины за испачканные кровью и грязью белоснежные простыни и подушки.
— Я очень извиняюсь, — произнесла она, обращаясь к мадам Помфри, но родители зашикали на неё и задернули занавески, велев ей отдыхать.
Но она не могла расслабиться, её тело не позволяло ей этого сделать, оно не хотело тихо лежать, было беспокойным и неугомонным, словно собиралось сбежать от неё — Ползком Обратно к Тому. Возможно. Она не знала, чему он обучил её тело во время той беспросветной мглы, не оставившей в ней никаких воспоминаний. Встав, она подошла к окну и попыталась открыть его. Левой рукой. Уже нащупав защёлку, она вдруг вспомнила, что всегда была правшой.
Окно бесшумно распахнулось навстречу ясному весеннему дню и лившемуся на школу солнцу. Свет ужалил глаза, однако она не стала зажмуриваться — лишь только она смыкала веки, как сразу видела его лицо. Оно мелькнуло перед ней — вчера, он был сновидением, заключенным на страницах дневника, бестелесным фантомом, вызванным её одиночеством и потребностью общения. Она потянулась к нему, но он исчез, убежал от неё, словно просочившаяся сквозь пальцы вода.
Но там, в Тайной Комнате, всё было иначе: жизнь покидала её с каждым ударом сердца, а он становился всё сильнее, пока она не узрела его целиком: его черные спутанные волосы и бледное лицо, его стройность и напряженную силу тонких рук. Эти юные глаза, цвет которых она так и не смогла припомнить, — они были ясные и чистые. Распахнутые глаза, напоминающие котел, наполненный змеями.
Все усиливающийся гул голосов потянул её к окну, вернув в настоящее, и Джинни безразлично взглянула вниз. К главной лестнице подлетела черная коляска с гербом на двери — волшебная палочка, скрещённая с мечом. Под ними были какие-то золоченые буквы, однако она не смогла их прочесть. Но её взгляд привлекла не коляска, и не светловолосый мужчина, нетерпеливо стоящий рядом с ней, — она его знала, как знала и мальчика, что был рядом: сгорбившегося и удивительно несчастного на вид в этот чудесный теплый день. Солнце поблёскивало на его светлых волосах. Она его знала и ненавидела, однако смотрела она вовсе не на него, а на книгу, что сжимал в руках его отец. Чёрную, разорванную и потрепанную…
680 
