132 
– Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни.
И Варг глотал воздух и пепел, а толпа падала на колени.
Брунмиги следовал толпе.
– Зачем вы пришли сюда? Чего вы ищете? Бога? Тогда смотрите! Смотрите хорошенько, вот уже небеса почернели. Солнце багрово, как запекшаяся кровь. Бегите! Будет дождь из огня и серы, будет град из раскаленных камней и целых утесов! О, Италия, пройдут казни за казнями. Казнь войны – за голодом, казнь чумы – за войной! Казнь здесь и там – всюду казни! Вот ваша судьба…
Слезы и стенания заглушали слова, но ненадолго. Варг продолжал, возвышаясь над всеми.
– Вы боитесь? Чего вы боитесь? Боли? Смотрите.
Он шел к костру и становился пред огнем, чтобы искры падали на волосы, на лицо. И толпа замирала в благоговейном почтении.
Они считали Варга святым. Ему же просто не страшно было пламя.
– Вы боитесь нищеты? Голода тела? Но разве сравнится она с нищетою духа и его же голодом? Не он ли терзает вас днем и ночью? Не он ли зовет?
Варг расправлял руки и обнимал огонь, а тот падал к ногам, простираясь ниц.
И все видели то ужасное, что скрывалось внутри огненного цветка.
– Живите так, как живете вы. И вскоре у вас не хватит живых, чтобы хоронить мертвых! Их будет столько в домах, что могильщики пойдут по улицам и станут кричать: "У кого есть мертвые? У кого есть мертвые?" – будут наваливать на телегу до самых лошадей и, сложив их целыми горами сжигать…
Даже мертвец, обвисший на цепях, скукоженный, отвратный в обличье своем, слушал Варга. И приводил послушать иных мертвецов, число которых множилось день ото дня…
Брунмиги же думал, что люди это заслужили.
А Варг, отчаявшись дождаться ответа, метался по келье, сбивал руки в кровь, и кричал Распятому:
– Явись!
Он вместо молитвы в горячке повторял слова:
– Я извратил твое учение. Я разделил твою паству. И овцы режут овец. Так где же ты, пастырь?! Прими вызов!
Распятый улыбался, глядя на мучения врага.
И Варг сбежал…
– Не о том ты вспоминаешь, друг, – сказал он и, свесившись с седла, подал руку. – Скажи… почему ты меня боишься?
– Хозяин? – Брунмиги глядел на руку и не смел коснуться.
Спасать? Его, который подвел? Который предал?
– Я вылечил тебя. Я дал тебе жизнь. Я держал ее в твоем теле. И питал это тело.
– Да, Хозяин.
– Разве я хоть единожды упрекнул тебя в чем? Причинил боль? Вред?
– Н-нет, Хозяин.
– Тогда почему ты меня боишься?
Вот она, рука, белокожая, мягкая, человеческая. Брунмиги сильнее обыкновенного человека.
– Вы… вы не живой. И не мертвый. Вы… вам давно умереть надо. Но вы живете. И я живу. Мне бы умереть тогда. Все умирают. И я бы… испугался… я испугался и остался жить. А дальше что?
– Не знаю, друг. Я лишь хотел помочь. Всем нам помочь.
– Я… я верю.
– Мне? Или в меня?
И Брунмиги, решившись, принял руку. Жесткие пальцы Варга обняли крохотную троллью ладошку, втянули в седло и усадили.
– Теперь ты не боишься? – спросил Варг, доставая нож с длинным четырехгранным клинком.
– Нет.
– Хорошо. Прости. Мне следовало отпустить тебя раньше.
Клинок вошел в подмышку и пронзил сердце. Крепкое железо, вываренное из руды по старому рецепту, увязло в мышце и расплавилось. От него отяжелела кровь, и не выдержав подобной тяжести, расползлись сосуды. Хозяин не позволил упасть, но обнял крепко и, пришпорив коня, направил его к далеким серым скалам.
И снова были море, небо да крохотный осколок солнца, чей свет пробивался сквозь толщу воды.
Здесь не бывает солнца…
Орлица все еще кричала.
Звала. Жаль, что отозваться на крик некому.
И клекот ее заглушил хруст камня под конскими копытами.
Остановившись на берегу, Варг спешился, легко, одной рукой, столкнул валун с насиженного места и, уложив в ямине тролля, на место же вернул. Оглядевшись – след орлицы был виден на небе столь же ясно, сколь и след корабля на воде – Варг начертил на камне двадцать пятую, беззаконную, руну.
Имя ей было Вирд.
Часть 8. Последние рубежи
Глава 1. Верность.
Инголфу было плохо.
Он ел. Он пил. Он спал. Он выходил из дому и становился на след, снова и снова возвращаясь к дому, обновляя запах и вызов, брошенный врагу. Он бродил вдоль забора, борясь с желанием за забор заглянуть.
132 
