101 
— У самого безмозглого барана больше ума, чем у этих дураков, — заметил по этому поводу Эрато. — Волос на твоей голове нисколько не убавилось, хотя город наполнен ими.
Индийский тигр был убит легко и красиво, но эта легкость досталась за счет многих часов кропотливой подготовки. Ауриана настояла на том, чтобы ей разрешили самой отобрать зверя, после чего долго изучала его повадки. Вечером накануне поединка она примирилась с тигром, испросив у его духа прощение за смерть тела, в котором тот обитал. Когда наступил решающий момент, зрителям показалось, что тигр сам очень охотно прыгнул на клинок Аурианы.
Первым ее противником среди гладиаторов стал человек по имени Тараний, которого Эрато выбрал из числа тех, кто одержал по одной победе. Поединок проходил по всем правилам и напоминал хорошо разыгранную трагедию, способную держать зрителей в напряжении до самого конца. Каждый точный удар вызывал у публики взрыв аплодисментов. Ауриана вновь ощутила себя птицей, высоко парящей в небе. Поединок завершился быстро. Тараний был слишком самоуверен в начале боя, полагая, что победа над Персеем досталась Ауриане в результате колдовства. Он даже не потрудился научиться отражать ее мощный встречный колющий удар. Ауриана не убила его, и толпа разрешила ей оставить Таранию жизнь. Все помнили схватку с Персеем и знали, чего хочет их любимица. Тараний выжил во многих последующих схватках и вскоре был освобожден. В старости он рассказывал внукам легенды об Ауриане.
Никогда за всю историю Рима не устраивалось столько Игр, как в эти суровые времена, и граждане почувствовали себя облагодетельствованными Императором. Колизей был совершенно иным миром, в котором царила иллюзия, что государство управляется снисходительной и умелой рукой. Это было единственное место, где Домициан мог моментально успокоить ворчание публики и заставить ее лизать ему руку одним лишь приказанием вывести на арену Аристоса, устроить представление со слонами или показать Ауринию. Это помогало ему погружаться в мир фантазий, где он ощущал себя абсолютным повелителем, перед которым трепетало небо.
Накануне тех дней, когда Ауриана должна была выходить на арену и вечерами после ее побед под окнами ее комнаты собирались поклонники и горланили песни пьяными голосами, прославляя мужество своей любимицы. Это продолжалось до тех пор, пока не появлялся Вигилий и не прогонял их.
— Они вовсе не так уж и без ума от тебя, — заметила Суния после восьмой победы Аурианы, когда крики поклонников мешали им заснуть. — Когда они выкрикивают твое имя, на самом деле они имеют в виду совсем другое: «Смерть Императору!» А по-моему, все они вполне заслуживают того, чтобы ими правил этот тиран.
Суния замолчала и в нерешительности посмотрела на подругу.
— Ауриана… он был здесь сегодня?
Неловкое молчание сделало лишними всякие слова.
— Нет, — все же ответила Ауриана. — Его не было. Но неужели он должен приходить сюда каждый раз? Есть много причин, мешающих ему сделать это. Возможно, его задержали дела… Да и потом он мог… Суния, как ты думаешь, почему из всех важных вельмож только ему одному удалось остаться в живых?
— Ауриана, я не могу поверить в то, что с ним случилось несчастье, да и ты должна думать только о хорошем. Эрато сказал бы тебе, если что не так. Такие люди, как Марк Юлиан, не исчезают бесследно. Об этом обязательно узнали бы все.
Факелы веселящейся толпы отбрасывали дрожащий свет на стены их камеры. На постелях виднелись смутные очертания фигуры Аурианы, свернувшейся калачиком. Суния осторожно прикоснулась рукой к ее плечу и обнаружила, что любимица публики содрогается от беззвучного плача, явно не желая давать волю своим чувствам. Суния тут же убрала руку прочь.
«Она любила Деция, — подумала Суния, — но та любовь была другой. Это тревожит меня. Марк Юлиан для нее все равно, что поток воздуха, поднимающий птицу. Фрия, хранительница влюбленных, сбереги ее!»
В том ноябре, в ходе плебейских Игр у Аристоса был самый страшный испуг с того времени, как он попал в плен. Ему выпало сражаться с Гиперионом. Схватка длилась почти час, пока не объявили вынужденный перерыв. Позора в том не было, так как Аристос знал, что их силы равны. Когда поединок возобновился, Гиперион, изловчившись, выбил меч из его руки, затем он заставил Аристоса встать на четвереньки и победно поставил ногу на его спину, словно собирался использовать ее как подставку для того, чтобы вскочить на лошадь.
101 
